Император отдал приказ начать общую атаку. Маршал Ней снова проявил чудеса смелости и доблести. Перед этим бесстрашным маршалом стоял очень грозный противник, и он не сумел одолеть его. Каждую секунду он посылал к императору за подкреплением, «чтобы закончить работу», как говорил он. Наконец, ближе к вечеру он получил кавалерию, которая обратила англичан в бегство, но особого успеха не было. Еще немного, и они окончательно были разгромлены в лесу. Зато наш центр добился прогресса. Они прошли мимо дома, несмотря на сметавшую их ряды картечь, но мы еще не знали, какая нас поджидает беда.
С правого фланга прискакал офицер. Он сообщил Императору, что наши солдаты отступают. «Вы ошибаетесь, — ответил тот, — это идет Груши». И чтобы убедиться в этом, он немедленно послал туда офицера. Вернувшийся офицер подтвердил, что колонна пруссаков быстро идет вперед и наши войска отступают. Император немедленно дал другие приказы. Сняв одну дивизию из центра, он отправил ее вправо и укрепил отступающую колонну. Но армия генерала Блюхера приблизилась, а Груши потерял время, ища ее в другом месте. Наш центр был ослаблен, англичане немного отдышались, а у Нея резервов уже не было, он, как говорили, хотел застрелиться. Прусская армия двинулась полным фронтом и в полном составе, на одного нашего приходилось двое, а может даже трое вражеских солдат, а это означало, что мы не выдержим. Император, увидев себя обойденным с фланга, отправил в центр свою гвардию. Затем, сопровождаемый всем своим штабом, он построил батальоны в каре. Закончив построение, он толкнул лошадь вперед, чтобы войти в центр этого каре, которым командовал Камбронн, но все его генералы тотчас собрались вокруг него. «Что вы делаете? — закричали они. — Разве им недостаточно побед?» Его замысел заключался в том, чтобы погибнуть. Почему они не позволили ему сделать это? Они бы избавили его от многих страданий, и, по крайней мере, мы бы погибли рядом с ним, но окружавшие его великие сановники не хотели приносить такую жертву. Тем не менее, я должен сказать, что мы уговорили его изменить решение.
Нам было очень трудно уйти, всех охватила паника. Но в Жеммапе стало еще хуже. Император попытался восстановить какой-то порядок среди отступающих войск, но его усилия были напрасны. Солдаты всех корпусов и всех родов войск со всех ног бежали по улицам этого маленького городка, никто не командовал ими, в паническом бегстве перед победоносной прусской кавалерией. Те, кто все еще сохраняли разум, знали, что им надо пройти по маленькому мосту через Диль. Ничто не могло помешать им. Было около полуночи, полная сумятица, никто и никого не мог успокоить, никто никого не слушал. Император, уверившись в своем бессилии, решил не пытаться ничего делать, он был уверен, что в свое время все закончится. Он послал несколько офицеров к маршалу Груши, чтобы объявить о поражении. Паника бушевала очень долго. Всадники стреляли в своих лошадей, пехотинцы, чтобы не попасть в плен, стреляли в себя, все смешалось. Мне казалось, что я снова как будто под Москвой. «Нас предали!» — кричали вокруг. Эта великая катастрофа обрушилась на нас из-за разбитого правого фланга. Император оценил масштаб катастрофы только в Жеммапе.