Император покинул Жеммапе и поехал в Шарлеруа, он прибыл туда между четырьмя и пятью часами утра. Он оставил приказ, чтобы все его повозки ушли — часть через Авен, часть через Филиппвиль, в Лан, куда он приехал около десяти часов. Маршалу Груши сообщили, чтобы он тоже шел в Лан. Император спешился у стен города. Там он провел длительное совещание со своими генералами. Одни хотели, чтобы он остался с армией, другие — чтобы он снова отправился в Париж. Он сказал последним: «Как вы можете мне советовать такое? Мое место здесь».
После того, как он отдал все приказы и составил бюллетень для Парижа, прибывший офицер сообщил, что идет колонна. Император послал на разведку. Это была старая гвардия, в полном порядке возвращавшаяся с поля битвы. Услышав это, Император решил вовсе не ехать в Париж, но под давлением мнения большинства генералов ему пришлось так потупить. Для него была подготовлена старая открытая карета, а для штаба несколько других экипажей. Один из его старших офицеров приказал полковнику Буасси взять на себя командование и собрать всех отставших. Национальная Гвардия подходила со всех сторон. Наконец Император вышел на большой двор, где охваченные большой тревогой находились все мы. Он попросил бокал вина, на подносе ему поднесли его. Он выпил вино, затем отдал честь нам и уехал. Больше мы никогда его не видели.
Мы еще немного молча постояли во дворе. Затем, в полной тишине мы очень быстро поехали вверх по крутому холму, измученные голодом и усталостью. Наши бедные лошади едва шли после двадцатичетырехчасовой скачки во время сражения. Люди и лошади просто валились от голода, никто не знал, что теперь с ним будет. Мы, действительно, были очень несчастны. Несколько храбрых, не бросивших свое оружие солдат, объединились. Большая же часть предпочла спасать свои жизни, покинуть главную дорогу и бежать по полям. Офицеры штаба во главе с графом Монтионом в глубоком унынии отправились в Авен. Ускоренным маршем мы добрались до леса у Виллер-Котре. Мы провели ночь в стоявшем на опушке доме врача. Граф Монтион сказал мне: «Друг мой, не расседлывайте лошадей, враг может ночью напасть на нас. Я уверен, что они преследуют нас, и мы не должны раздеваться». Я устроил всех наших лошадей, и к счастью в этом доме имелось сено. Конюхам приказали оставаться в конюшне и держать уздечки. Я расставил караулы и вернулся в комнату. После ужина я попросил генерала, чтобы ради отдыха он снял сапоги. «Нет», — ответил он. Я вытащил тюфяк: «Ложитесь здесь, так вы лучше отдохнете, чем на стуле. Я пойду и прослежу за слугами. Не волнуйтесь, я вовремя вас предупрежу». В три часа утра пруссаки напали на Виллер-Котре. Они вышли на главную дорогу, и чтобы закрыть нас в городе, внезапно повернули направо. Это и спасло нас. Они напали на наш обоз и устроили страшный разгром. Услышав этот шум, я приказал взнуздать и вывести лошадей, а потом побежал к генералу: «На коня, генерал! Враг в городе!»