На следующий день никто в Осере не знал, что я отсутствовал. Я переехал в дом отца Туссена-Армансье, на площади Марше-Неф. Там мое проживание стоило мне всего лишь 45 франков в месяц, плюс немного тушеного мяса каждые два дня. Я как обычно посещал кафе «Милон», чтобы только полюбоваться завсегдатаями, и не покупая себе кофе. Оттуда я всегда уходил со своим другом Шамон-Равено, чтобы совершить обычную прогулку, а затем я снова возвращался в кафе и оставался там до десяти часов. Такова была моя холостяцкая жизнь. Между доносами на меня не проходило и двух недель. Теперь их стало меньше. О моем поведении расспрашивали комиссара полиции. Ему в похвалу я должен сказать, что именно ему я обязан своей свободой. Он постоянно отчитывался за меня в течение всего того времени, что за мной следили. Он присматривал за мной, при этом ничего не говоря мне.
Герцогиня Ангулемская собиралась проехать через Осер, и к ее приезду тщательно готовились. Военным морякам, одетым во все белое, было приказано распрячь лошадей у Порт-дю-Темпль. Что касается меня, я получил приказ прийти к Порт-дю-Темпль, и в полном парадном мундире с саблей в руке ехать у правой дверцы кареты герцогини. Я пошел. Приказы — это не приглашения, они должны выполняться.
Явившись на свой пост, я занял место у дверцы и бедные, одетые в белое, индюки, медленно потащили коляску. Я, старый шутник, не произнес ни слова. Если бы она знала меня получше, она могла бы быть уверена, что я никогда не позволил бы ее обидеть. Я всегда уважал чужое несчастье. Добравшись до площади Сен-Этьен, коляска остановилась возле собора, и возле левого выхода появились священники — аббат Виар с крестом и большим распятием и викарий мсье Фортен. Аббат Виар поднял свое распятие, и бедный Фортен, склонив голову на плечо аббата Виара, горько плакал. Слезы так обильно текли по его толстым щекам, что даже мне захотелось плакать. Вообразите себе, сколько удовольствия я получил от всего этого! Когда все благословения закончились, экипаж герцогини, влекомый портовыми ослами, вошел во двор префектуры. У первой ступеньки ее встретили чиновники, а затем она медленно поднялась по ним. Она была очень бледна, худа и выглядела совершенно измученной. Ее отвели в большой зал, в нем могло вместиться триста человек. Там для нее был приготовлен трон. Моя миссия была выполнена, и, присоединившись к офицерам на половинном жалованье, я отправился с визитом к этой несчастной принцессе, дочери Людовика XVI. Настала наша очередь, о нас объявили, и мы выстроились полукругом. Она не обратилась к нам ни с единым словом и не смотрела на нас.