Был такой случай: пришлось и мне полежать под тигром, и на всю жизнь остался у меня заметный шрам на ноге…
Со своим приятелем доктором Расторгуевым пошёл я однажды поохотиться на фазанов.
Охота была хорошая, и мы возвращались в село, обвешанные длиннохвостыми золотистыми птицами.
Возле сухого озерка, сплошь заросшего камышами, собаки пошли по следу, и доктор приготовился сделать ещё раз выстрел по фазану.
Но собаки вдруг ощетинились, как-то сжались и бросились нам под ноги.
— Не рысь ли тут? — спросил доктор.
— Возможно, даже и тигр, — ответил я.
Мы вовсе не были подготовлены для встречи с таким зверем, и доктор сказал:
— Надо уходить… Как бы он собак не задрал.
Я нагнулся, чтобы взять своего пса за ошейник. В камыше послышался шум, и огромный зверь одним прыжком очутился у меня на спине.
Почти одновременно прогремел выстрел: доктор не растерялся и в упор выстрелил тигру в ухо.
Зверь был убит. Но он успел сбить меня на землю и, когда судорожно дёрнулся задними ногами, разорвал кожу с мясом на моей левой голени. Едва не потеряв сознание от острой боли, я остался под зверем.
Доктор Расторгуев стащил с меня тигра, сделал мне перевязку и ушёл на ближайшую пасеку за лошадью.
Когда часа через два меня положили на телегу, в камышах кто-то завозился и запищал.
Уже спустились сумерки, и я сказал, чтобы доктор и возница не лезли в камыши. Но опасения наши оказались напрасными: в зарослях возились два тигрёнка, мать которых была недавно убита. Тигрят поймали, посадили возле меня и тигрицы на подводу и привезли на пасеку.
И эти тигрята достались мне в награду за то, что их свирепая мамаша хотела поужинать старым звероловом…
Бывали всякие тяжёлые случаи и у других охотников, когда тигр заставал их врасплох.
Но я никогда не выходил на ловлю тигров один. А с хорошими, верными друзьями да с опытными охотниками поймать тигра можно. И хотя дело это нелёгкое и всегда есть какой-то риск, жизнь моя почти ни разу не подвергалась смертельной опасности.
Конечно, старого и очень сильного зверя поймать тяжело, очень тяжело. Но иной раз и нужды в этом нет — только скрутишь его, а он уже мёртв. Такой страшный зверь этот тигр, а часто умирает от разрыва сердца и живым в руки не даётся.
Видел я это сам, об этом же рассказывали мне знающие охотники. Старые тигроловы обычно объясняли это полушутя:
— Не хочет зверь нам сдаваться, умирает от злости, от досады. Я, мол, такой могучий и вольный, и вдруг связали меня эти людишки!
Старого тигра захватил я живьём всего лишь один раз, а больше ловил маленьких тигрят, которые ходят в тайге с тигрицей.