Бюрократия бюрократии рознь
Похожие проблемы возникают и с бюрократизацией. Немцы были, конечно, не одиноки в своем стремлении поставить чиновника выше священника. Если сравнить Германию с Францией, то, наверное, нельзя говорить о контрасте бюрократизма с клерикализмом. Франция (в отличие, скажем, от Испании) тоже стала вполне бюрократической страной, сумевшей ограничить роль Церкви. Однако в этой стране качество государственного аппарата традиционно оставалось невысоким. Многие должности с XVI века продавались и покупались совершенно официально. Чиновник приобретал свое место для того, чтобы «отбить вложенные средства» и в дальнейшем зарабатывать как можно больше. Поэтому во Франции бюрократизация и секуляризация приводили к не столь ярким результатам, как в Пруссии.
Немецкий бюрократ тоже, конечно, не был идеалистом, думающим только лишь об интересах государства, но в Пруссии приобретение в собственность государственных должностей исчезло к 1750 году. «В 1750 году, – отмечает Рэндалл Коллинз, – был учрежден экзамен для приема в ряды прусской бюрократии, что ставило во главу угла университетское юридическое образование, хотя дворяне и были поначалу освобождены от этого экзамена» [Там же: 269].
К тем важным преобразованиям, которые шли «на гражданке», наверное, стоит добавить то, что еще раньше (в 1733 году) прусская армия стала первым в Европе по-настоящему военно-бюрократическим образованием. Вместо частного найма солдат появилась всеобщая воинская повинность и полностью административное управление. И для армии массовое образование имело большое значение, поскольку солдат, хотя бы немного поучившийся в школе, лучше выполнял команды офицера и адекватнее воспринимал военную дисциплину. Недаром говорят, что знаменитую битву при Садовой выиграл прусский школьный учитель.
В принципе, то, что Коллинз говорит о Германии, можно, наверное, распространить в целом на тот протестантский мир, в котором Церковь стала ориентироваться не на Святой престол в Риме, а на свое «родное» государство и где радикально изменился характер образования уже с того самого момента, как люди стали самостоятельно читать Библию. Иными словами, помимо трансформации институтов (правил игры) оказалась важна и трансформация культуры. Не только Частная Собственность, но и Святое Писание влияли на поведение людей.
Является ли именно это основой той особой аккуратности и цивилизованности, которую сегодня можно встретить в Германии, в Голландии, в Скандинавии и даже во фламандской части Бельгии? Трудно сказать. Но в какой-то мере то, на что указывает Рэндалл Коллинз, имело значение.