Я взглянул на письмо, которое он мне написал. Да, там определенно было написано "Эль Центро", и это окончательно уверило меня, что он встретит меня здесь. Я вышел из старого вагончика, который эта мексиканская железная дорога с удовольствием называла своим пассажирским вагоном, сел на скамейку, которая выглядела так, словно могла рухнуть в любой момент, и приготовился ждать прибытия моего друга. Когда поезд тронулся, кондуктор с жалостью посмотрел в мою сторону, как будто сомневаясь в здравомыслии любого, кто остановился бы в этом забытом месте.
Я приехал сюда по приглашению Гарри Тисдейла, моего старого приятеля по колледжу. Мы вместе начинали изучать науку много лет назад, но вскоре учеба отошла на второй план, и математика стала главной причиной моего падения. Я провалил так много экзаменов, что "комитет по вылетам" наконец сообщил мне, что мое отсутствие будет преимуществом для университета.
Гарри, с другой стороны, просто съел всю математику, которой его могли накормить, и на втором курсе удивил своих профессоров и одноклассников, написав на доске решение задачи, которая была дана классу в качестве образца неразрешимого примера.
Физика и химия увлекли его до такой степени, что ему едва удавалось получать проходные оценки по некоторым другим предметам. Однако, несмотря на свой блеск, он не был любимцем профессоров. У него была крайне раздражающая привычка говорить о своих собственных идеях, когда его просили декламировать в классе, и он был не прочь указать на недостатки в рассуждениях преподавателя, когда замечал их. Тот факт, что он с такой же вероятностью поднимал вопрос на эту тему в классе, как и наедине, не прибавлял ему популярности среди преподавателей.
В лаборатории он раздражал их тем, что пренебрегал своей работой для проведения частных экспериментов и использовал собственные методы, предпочитая их следованию указаниям преподавателей.
Хотя большинство профессоров невзлюбили его по этим причинам, они не могли найти весомого предлога, чтобы избавиться от него. Ему всегда удавалось закончить свои задания раньше отведенного времени, и даже когда его торопили, ограничивая время, его работа неизменно была правильной.
В конце концов ему присвоили докторскую степень, отчасти из-за некоторых опубликованных им исследований, которые преподаватели проигнорировали, но которые в конечном итоге оказали должное университету, отчасти, без сомнения, потому, что это был лучший способ убрать его с дороги. Несколько концернов предлагали ему хорошие должности химика, но он отверг их все.