В двадцать девять лет Мария одной из первых американцев обнаружила комету и вычислила ее орбиту. Достижение Митчелл попало на передовицы мировых газет, и она моментально стала звездой научного мира. Небесное тело назвали «Кометой мисс Митчелл». Король Дании отметил ее достижение золотой медалью, Мария была избрана в Американскую академию наук и искусств. Вместо звания «Член» (общепринятое обозначение академиков-мужчин) появилось новое – «Почетный член».
«На несколько дней повсюду воцарилась Наука – нас чествуют, нами безмерно восхищаются… Приятно немного побыть сопричастной величию!»[203] – писала Митчелл. Она, однако, сохранила способность удивляться происходящему, понимая его неестественность: «Даже забавно наблюдать, как с твоей особой носятся, будто со знаменитостью, в городе, где тебя много лет не замечали; видеть, как перед тобой распахиваются двери роскошных особняков, прежде никогда не открывавшиеся. Я подозреваю, что вся научная братия тайком посмеивается над этим фарсом»[204].
Следующая волна внимания приняла характер предложений работы. Митчелл занималась наблюдениями для Береговой охраны США, которая к 1849 г. платила ей жалованье в 300 долларов. Позже, в 1865 г., Мария Митчелл приняла предложение занять должность в Вассарском колледже, что давало ей доступ к телескопу с 30-сантиметровым объективом. Намного сложнее оказалось добиться для своих студенток возможности практиковаться в работе с профессиональными инструментами. Это было исключительно женское учебное заведение, и все учащиеся обязаны были находиться дома с определенного часа, поэтому занятия по астрономии проводились только днем. Астрономия без ночного неба? Митчелл была знаменитостью, не терпевшей нелепых ограничений.
Она быстро ослабила протокольные требования для своих студенток и стала добиваться для них все большего погружения в учебный процесс, включая посещение официальных правительственных наблюдателей солнечного затмения по всей стране. Когда Митчелл добилась права слушания лекций в Гарварде, неукротимым натиском преодолев сопротивление колеблющегося профессора («Я спросила, можно ли мне войти. Он сказал “да”, но счастливым не выглядел»[205]), то отправила слушать гарвардского профессора и своих «девочек» из Вассара. Студентки обожали Митчелл за упорное отстаивание их интересов и эгалитарный стиль преподавания. «Как много значила возможность повседневно контактировать с такой женщиной! – писала одна ученица. – Незачем и говорить о ее способностях; весь мир знал, кто она такая. Пожалуй, оценить влиятельность Митчелл позволяет ее обращение к старшему классу по астрономии: “Мы женщины, которые вместе учатся”»