У Андона и Фонты родились в общей сложности девятнадцать детей, и они успели насладиться обществом почти полсотни внуков и полдюжины правнуков. Семья обитала в четырех примыкавших друг к другу скальных укрытиях, или полу пещерах, три из которых соединялись коридорами, прорытыми в мягком известняке с помощью кремневых орудий, придуманных детьми Андона.
Ранние андониты обладали ярко выраженным родовым чувством; они охотились группами и никогда не удалялись на большое расстояние от дома. Казалось, что они понимают исключительность своей изолированной группы живых существ и необходимость держаться вместе. Это чувство близости, несомненно, объяснялось возросшей помощью вспомогательных духов разума.
Андон и Фонта неустанно трудились над воспитанием и совершенствованием своего рода. Они дожили до сорока двух лет и оба были убиты во время землетрясения при падении нависшей скалы. Пятеро из их детей и одиннадцать внуков погибли вместе с ними, и около двадцати их потомков получили серьезные увечья.
Сразу же после смерти своих родителей Сонтад, несмотря на серьезное повреждение ноги, возглавил клан, в чём ему умело помогала жена — старшая из сестер. Первым делом им пришлось устроить надежное погребение для своих мертвых родителей, братьев, сестер и детей, для чего они завалили их камнями. Не следует придавать излишнего значения этому акту захоронения. Их смутные и неопределенные представления о жизни после смерти в основном черпались из причудливых и пестрых снов.
Потомки Андона и Фонты жили единым кланом вплоть до двадцатого поколения, когда соперничество из-за пищи и социальные трения привели к началу их рассеяния.
Первобытные люди — андониты — имели черные глаза и смуглую кожу желто-красного оттенка. Меланин — цветная субстанция, присутствующая в коже любого человека — является исконным кожным пигментом андонитов. По своему общему виду и цвету кожи эти ранние андониты больше напоминали современных эскимосов, чем какой-либо другой тип людей. Они были первыми созданиями, которые пользовались шкурами животных для защиты от холода; на теле у них было ненамного больше волос, чем у современного человека.
В племенной жизни животных предшественников этих первобытных людей таились истоки многочисленных социальных соглашений, а развитие чувств и умственных способностей этих существ сразу же отразилось на усовершенствовании общественного устройства и новом разделении родового труда. Они были великолепными подражателями, но игровой инстинкт оставался почти неразвитым, а чувство юмора практически полностью отсутствовало. Первобытный человек иногда улыбался, но никогда не смеялся от всего сердца. Юмор был наследием более поздней адамической расы. Первобытные люди не были столь чувствительны к боли и не так остро реагировали на неприятные ситуации, как многие из более поздних эволюционирующих смертных. Деторождение не было болезненным или мучительным испытанием для Фонты и ее непосредственных потомков.