Подходит к концу январь, и я снова начинаю нервничать. Полная тишина. Заявление успело к сроку или нет? Я зарегистрирована или нет? Все проваливается, как в черную дыру. Мне, в конце концов, ехать или не ехать?
Как раз в это время в нашем подъезде снова начинают воровать почту из ящиков, и я часами стою у окна, карауля почтальона. Однажды я отошла от окна на пятнадцать минут после трехчасового ожидания, и у нас вытащили целую пачку свежих газет. Мы не выдерживаем, меняем замок на почтовом ящике, узнаем имя и отчество почтальона, договариваемся с ней, чтобы письма из-за границы она приносила прямо в квартиру. Теперь не украдут. Если уже не украли.
В двадцатых числах января сажусь к телефону и набираю номер Филадельфии. Не тут-то было. Занято. Занято. Занято. Кручу диск три часа без остановки. Прорваться не удается ни разу. Еще бы: один номер на весь земной шар. Вот она, Америка. Вам надо? Дозванивайтесь. Ваши проблемы.
На следующий день звоню снова. Прорываюсь. Автоответчик. Если хотите поговорить с диспетчером, подождите, он освободится и подойдет. Жду. Пять минут. Десять. Два доллара минута. Не выдерживаю, кладу трубку.
Еще через день – никаких вестей. Снова сажусь звонить, через час прорываюсь. Снова жду диспетчера. Он все-таки подходит – через двадцать минут:
– Ваш номер? Нет, вы не зарегистрированы. Почему? Сейчас уточню.
Он исчезает еще на десять минут. Жду.
– У вас неправильно оформлена анкета, – наконец сообщает он, – не хватает печати. Мы её послали вам обратно для исправления.
Разговор длился 40 минут. В это время кто-то крутил диск в Индонезии, Албании, Венесуэле, Новой Зеландии. Америка нас не хочет. Это мы её хотим.
Зря звонила. Вместо облегчения – очередная головоломка. Подпись в заявлении фальшивая, мы же подписали сами. Кого я уговорю печать на неё поставить?
Вдруг блокаду прорывает. Приходит извещение: ваша анкета получена второго января. В последний день успела. Следом получаю квитанцию об оплате. Ничего не понимаем. Они же отправили анкету обратно? Учу потихоньку, но без прежнего жара.
Моя злосчастная анкета вернулась 8 февраля. Предлагалось заверить её у нотариуса и прислать обратно к 30 января. Судя по дате на письме и по штампу на конверте, оно еще в их американской канцелярии больше недели валялось. Но и неделя не спасла бы. Проиграла я свою весеннюю Варшаву…
Я отложила учебники и набрала дежурств. Надо было латать финансовые бреши. Весь свой заработок за месяц жирновских командировок я оставила на телефонной станции.
Проходят еще две недели. В очередное утро, вернувшись с дежурства, открываю почтовый ящик. Оттуда выпадает новая головоломочка – клочок бумаги из Америки: ваше заявление получено 5 января. Стою в подъезде и соображаю.