- Марк, это оправдание для трусов и для дураков. Надеюсь, не примешь на свой счет: ни тем, ни другим тебя не считаю, - сменил тон Николай Валерианович.
Он придвинул стул поближе к дивану, сел против Марка и заговорил с ним ласково, как с больным ребенком.
- Да, историй вокруг "Мастера" много. Всяких историй. Согласен, в основном, нехороших. Ну, или скажем, странных... Но на то и театр, что ж ты хочешь?! - он развел руками. - А с "Макбетом", с "Фаустом" скажешь меньше? Есть такие пьесы, есть и проза такая... заколдованная, что ли. Кто ни возьмется ставить - такая пойдет круговерть, такая волна поднимется, что впору уносить ноги. Но что ж по-твоему, от этого их перестанут ставить? Нет, не перестанут! А почему? Да потому, - загрохотал старик, - что загадка в них, тяга, манкость такая, что все сомнения, все страхи она пересиливает. Хочу разгадать! И это "хочу", - без объяснений, без разума, - в театре и главное. Ведь жизнь - она нас часто пугает, кажется, бросил бы все, да головой в реку! И у тебя было такое, и у меня... у всех! Но ведь не бросились, ведь опять нос просовываем: а что там дальше, за поворотом? Глядь, а там солнышко!
- Все вы правильно говорите, кто ж спорит? - устало проронил Далецкий, вздохнув и начав с усилием тереть глаза. - Только одно дело - взрослые люди, они сами идут на риск, сознательно и с твердым сердцем. А эти... Их-то зачем подставлять? Что у нас, пьес, что ли, мало?
- Опять ты за свое! - старик подскочил и принялся бегать по комнате. Во-первых, они не дети! - он пронзил воздух перед собой длинным сухим указательным пальцем и принялся потрясать им, точно ошпаренным. - Не забывай: сегодняшние - другие! Они раньше взрослеют. У них иное сознание, время сейчас другое - оно быстрое, жесткое. Оно не щадит: успевай-поворачивайся!
- Как будто ваше время или мое щадило... - буркнул Далецкий.
- И все-таки мы были детьми в их возрасте, а они - нет. И если ты этого не понимаешь, тебе нельзя с ними работать! Но я не про это... Я про то, что это твой шанс и его нельзя упускать!
- И каков же мой шанс?
- Вернуться к жизни, - тихо сказал старик. - Не прятаться от неё и поверить в себя. А для них это шанс понять, что такое живое слово. Почувствовать его, в сердце вместить... Булгаков, он один в том ушедшем столетии таким словом владел... Тень какой-то великой правды на страницах его романа, эта правда живая, дышит... Сама плоть романа заставляет сильней биться сердце! В него падаешь, в нем пропадаешь, он вскрывает душу, как скальпелем, углями жжет! В ней кипит все: восторг, жалость, мука, любовь... С таким словом не каждый совладать может. Но ты заплатил свое за право работать с ним. Выстрадал, как и он...