- Мой счет ещё не оплачен, - отвернулся Далецкий.
- Так оплати... - тихо сказал старик. - Пора.
- Что ж, пора!
Марк Николаевич опять закурил, поднялся, встал у окна. Мело. Он задернул занавеску, включил настольную лампу под шелковым абажуром, и в комнате разлился теплый неяркий свет. Тень от лампы качалась на занавеске, тени двух мужчин пали на пол и стали расти.
Пора! Это слово словно сдвинуло время, оно задрожало, тронулось... и ожили оба. И тяжкое, грузное что-то, застывшее в комнате, тотчас пропало.
Тишина... и резкий, неожиданный звонок в дверь. Николай Валерианович на цыпочках подобрался к ней, глянул в глазок... ребята!
- Твои, всей гурьбой! - объявил он растерявшемуся Далецкому.
Тот руками замахал, заохал - мол, нет, не сейчас, не готов!
Тогда старик и отвел всех на кухню, прищучил, а потом сообщил долгожданную весть: решено, быть Булгакову! И когда смолк их восторженный жаркий шепот, возвестивший о раннем утре четырнадцатого числа весеннего месяца нисана, когда окрыленные студийцы покинули квартиру на седьмом этаже, старик вернулся к Далецкому и хотел было что-то сказать, но тот не дал - перебил.
- Одни девчонки в студии, парней всего четверо, кто станет свиту играть? - Марка словно бы разморозили, он кругами рыскал по комнате. Иешуа, Мастер, Воланд, Пилат - вот уже четверо... а свита?
- Девицы! Они! Марк, это уже концепция. А потом надо подумать...
- О чем спектакль? - опять перебил Далецкий.
- Думай, решай - он твой.
- Нет, без вас я бы никогда не решился, вы - режиссер, а я - так... на подхвате.
- Глупости говоришь! Я буду рядом - ты все в свои руки бери!
- А инсценировка! Кто инсценировку напишет?
- Да, ты прав, готовые брать не хочется... и потом, я думаю, надо выбрать одну какую-то линию из романа - одну из главных, и по ней, как по тропочке, к свету идти.
- Хорошо, годится, что там у нас? - Далецкий уставился в одну точку и стал терзать свои волосы... - Какие главные линии? Воланд в Москве, проделки Коровьева, сеанс черной магии в Варьете. Мастер и Маргарита. Пилат и Иешуа... какая из них? Там же, в романе, все спаяно, ничего не вычленить, чтоб целое не повредить...
- Марк, с целым нам не справиться. Не поднять! Все равно что-то отсечь придется... А как ребята-то загорятся! - вдруг просиял старик. - Ох, прямо в висках стучит... Нет, .главное сейчас не забалтывать, бить прямо в цель! Давай танцевать от печки: что для ребят в этом главное? Я думаю, это все же история Мастера и Маргариты. Любовь! И роман - это реквием по великой любви, которая не может прижиться в неволе. Мир губит её. Любой, будь то реальность тридцатых, семидесятых или наше время... Вот про это будет спектакль.