.
Когда вы смотрите на обычную карту, север располагается прямо впереди, хотя это просто артефакт картографической культуры, никак не влияющий на ориентацию. В средневековой Европе на картах вверху помещали восток, потому что это было важно для христиан, а первые карты исламского мира были ориентированы на Мекку. Самое важное располагалось вверху. Карты, на которых вверху был север, получили распространение в XVI веке, когда европейские мореплаватели в далеких путешествиях ориентировались по Полярной звезде и компасу (указывающему на север). С тех пор север занял особое место в воображении людей: к нему стремились, и он вечно казался недостижимым. Стрелка обычного компаса всегда покажет вам путь на север, если только вы не находитесь на самом Северном полюсе, где стрелка будет вращаться, как мятущаяся душа, которая ищет пристанища[210].
Работая над материалом для этой книги, я носил на руке прибор под названием North Sense. Он вибрирует, когда направлен на север, позволяя чувствовать магнитное поле Земли. Прибор облегчает навигацию, но формирует своего рода зависимость. Когда я его снял, у меня возникло ощущение разорванной связи с планетой, и я удивился, как мне не хватает этой связи[211]. Испытал бы я такие же чувства, если бы прибор указывал направление на юг? Возможно, нет.
Учитывая такой символизм, вполне понятно, что в моменты колебаний мы можем ошибочно принимать за север то направление, в котором смотрим[212]. Это похоже на склонность – и новичков, и опытных навигаторов – искажать мысленные карты, делая их более простыми или симметричными, чем реальные. В нашем мозге есть сложный механизм для картирования и запоминания местности, но, когда дело доходит до общей картины, мы часто принимаем желаемое за действительное. Плавные кривые кажутся нам прямыми линиями, а острые углы – прямыми. Мы выстраиваем города вдоль вертикальной и горизонтальной осей, что объясняет, почему многие британцы, забывая, что их страна наклонена на 20 градусов к западу, ошибочно полагают, что Эдинбург находится к востоку от Бристоля. Мы мысленно поворачиваем заметные объекты, такие как долины и дороги, чтобы они совпадали с направлением на страны света, – ради удобства. Мы, как правило, преуменьшаем расстояния рядом с крупными ориентирами, как бы сжимающими пространство вокруг себя[213].
В 1970-х годах географ Дуглас Покок предлагал туристам и жителям его родного города Дарема нарисовать карту ближайшего окружения. Это средневековый город с кафедральным собором на крутых берегах извилистой реки с несколькими мостами, ориентированными в разных направлениях, и его планировка в той же степени хаотична, в какой она упорядоченна в Нью-Йорке. Тем не менее большинство респондентов Покока рисовали пересекающиеся улицы параллельными, а неправильные формы делали симметричными. В своей голове они приводили в порядок окружающее пространство, становясь жертвой, как выражался Покок, «склонности к красивой форме»