А сегодня, как и прежде, – общага. И Яночка ждёт в своей комнате уже, наверное, с раздвинутыми ногами. Я никогда не испытывал к ней ничего, кроме жалости и временами – отвращения. «Что ж ты такая шалава?» – мне так и хочется сказать. Но потом понимаю, что шалава она благодаря мне. Что под других она не ложится столь охотно. Если только от большой нужды. Я ведь всё реже к ней наведываюсь. Раньше можно было для разнообразия.
Раньше – это когда? Неужели какое-то значимое событие разделило мою жизнь на до и после?
Да, пожалуй, так и есть. И даже я своим пьяным рассудком это понимаю.
Самый разумный довод – моя будущая женитьба и беременность невесты. Но это не так. В другом совсем причина. Разделило не это безусловное событие. Кое-что иное.
Та девочка… Она согласилась стать моей. Так неожиданно!.. Зачем только, зачем? Я сотни раз себя спрашивал. Догадываясь о её сильном желании, всё равно не понимаю, как она могла согласиться. Такая чистая, такая нежная… Она ведь знала, какой я. Ну, зачем ей это понадобилось? Почему именно со мной? Почему не с Евгеном, например? Он бы обошёлся с ней гораздо лучше. Я, вообще, по-хорошему не умею.
Только сейчас она с ним. Именно сегодня именно в эту минуту – с ним! Вот чёрт!.. Я даже врагу не желал бы такого, что чувствую сейчас сам. Моя девочка, моя самая любимая девочка в эту минуту, возможно, отдаёт себя этому долбанному музыканту!..
Он же не любит её. Не знает, как любить такую. Она хочет ласки. Ей нужна забота, нужно внимание. Он ничего ей не сможет дать. Он бездарь, не годный ни на что. И струны его вот-вот оборвутся. Он бесит меня! Бесит, сука!
Срываюсь внезапно. Яночка раскрыла рот от изумления. Она уже давно наготове. Постель расправила, одежду сняла. Самостоятельная. В прелюдиях не нуждается. Ей от меня, вообще, кроме члена, ничего больше не надо. А я что здесь забыл? Мне сейчас надо быть в другом месте.
Рубашка наполовину заправлена в брюки, наполовину вылезла. Пуговицы почти все расстёгнуты. Выгляжу ужасно, но мне плевать. Перед кем стесняться? Кого стыдиться? Дохожу до двери в комнату Ксюши и начинаю барабанить по ней. Из соседних комнат выглядывают заспанные соседки. Увидев меня, шарахаются в сторону. Потом же сплетничать будут, твари. Конечно, Пашка Сазонов в комнату к девчонке ночью ломится – это ли не повод для обсуждения? Сазонов – бабник, девчонка – шалава. Я знаю все эти разговоры за закрытыми дверями. Что обо мне судачат – всё равно. Мою репутацию уже ничем не испортить. А Ксюша – она…
Святая.
Мне открывает Евген.
– Пахан, у тебя всё нормально?