Я добрел до реки, когда солнце уже пересекло зенит. Лямка путевого мешка с припасами из дома косого Шульца неприятно саднила плечо, потому регулярно приходилось ее одергивать. Вне всяких сомнений, хитрый рыбак нарочно подсунул мне суму с таким изъяном.
Добравшись до песчаного берега, я со злостью и отчаянием обнаружил, что нет никакой, даже самой утлой и гнилой лодчонки, на которой я мог бы перебраться на другую сторону непомерно широкого и опасного для человека, знакомого с плаванием лишь понаслышке, речного потока. Возвращаться в логово трусов и ядовитых насмешников я не собирался, потому решил устроить привал прямо здесь, на песке. Погода мне благоволила, к тому же Шульц этим утром ненароком обмолвился, что намерен вернуться сюда через денек-другой, потому как заказанные им зерно и вяленая говядина будут готовы к тому сроку.
Я удобно расположился на расстеленной на песке куртке и размотал ремень на своем мешке. Извлек из него сушеного окуня, кусок ржаного хлеба и флягу с темным элем. Ел и посматривал в сторону деревни, утирая крошки и капли нагретого полуденным солнцем напитка. Не отправил ли староста посла с вестью о том, что он одумался, приносит извинения за свои простодушие и недальновидность и умоляет немедленно приступить к исполнению обязанностей наместника его светлейшества графа в долине?
Настроение от такой мысли у меня немедленно поднялось, от чего я с удвоенными силами принялся за еду и, сам того не желая, прикончил половину своих запасов, которые ранее я планировал рассчитать на неделю непредвиденных скитаний. Навроде тех, в которых я нахожусь сейчас. Видимо, я сильно перенервничал за этот день, и организм настойчиво требовал сил для восстановления. Расправившись со скудным в своем разнообразии, но довольно сытным и приятным на поверку обедом, я надежно завязал мешок и положил себе под голову, чтобы немного вздремнуть и окончательно восполнить запасы сил и нервов. Однако спокойно заснуть мне удалось не сразу. Причиной беспокойства стары порывы легкого ветерка с реки. Струи прохладного воздуха назойливо лезли в уши и за шиворот рубахи, щекоча кожу. К тому же мирному сну мало способствовали нахлынувшие воспоминания о событиях минувших нескольких часов, которые, вне всяких сомнений, стали худшими моментами всей моей жизни.
***
Первейшим делом, добравшись до деревни этим злосчастным утром, я направился в просторный барак, который снаружи подозрительно походил на кабак. Собственно, он им и оказался. Заведение, едва я ступил за порог, наполнила всепоглощающая тишина, хотя на подступе к пивнушке я явственно слышал смех, песни и звуки откупориваемых бутылок (последнее с большой вероятностью лишь плод моего разыгравшегося воображения).