— Давай погадаю на любовь! Сто процентов гарантия, — склоняю голову набок и пускаю в ход взгляд с поволокой.
Слышу, как вертолёт Руслана идёт на посадку. Взгляд синих глаз Мэлани темнеет. Небеса, да она красотка, когда поплакала и сбросила с себя образ рубахи-парня, в который я её вживил. Встаю и закрываю окно. Возвращаюсь к дочери, сажусь на корточки перед ней и протягиваю руки ладонями вверх.
— Не бойся, малыш! Ворожу, гадаю, порчу сколько себя помню. И у всех всё сбывается.
Мэл вытаскивает одну руку из-за спины и протягивает мне. В холле слышатся голоса, Маруся с Марго на повышенных тонах, три мелкие звезды тоже что-то бухтят. Мэл поглядывает на дверь. Невозможно работать в такой обстановке прорицателем. Сейчас ещё эти архаровцы прилетят. Но папа может всё. Беру в свои лапищи ладошку Мэл. Глажу её, разминаю и вглядываюсь в тонкие линии.
— Ничего себе! — округляю глаза, и Мэл забывает о движухе в холле.
— Что там? — рассматривает дочь свою ладонь, будто впервые видит.
— Ты однолюбка! Это у нас семейное. Вот линия твоего сердца. А вот линия твоего брака! Обычно она начинается с середины, а у тебя сначала жизни. Человек всё время идёт по жизни рядом с тобой. А вот здесь, — тычу я пальцем в пересечении неведомых мне линий. — Вы сходитесь! Давай-ка, теперь припомним, кто знает тебя с рождения. Кроме Руслана. Он в Марусиной ладони прописан чётко.
— Дима? — неуверенно спрашивает Мэл, и глазки её загораются надеждой.
— Точно!
— Но он даже не смотрит на меня!
— Хочешь сделаем его? — хитро улыбаюсь я. — Может ты потом сама не захочешь за него замуж. Когда он будет увиваться за тобой, как пчела за нектарином.
— Хочу! — Мэл протягивает вторую руку и разжимает ладонь. — Чтобы вместе навсегда. Как Руслан и Маруся.
Беру кулон в виде сердца на оборванной серебряной цепочке. Раскрываю его и улыбаюсь. В одной половинке фото Димона, во второй Мэл.
— Хочешь — будет! Цепочку новую тебе куплю, золотую! Сейчас Дима приедет, не выходи пока. Не нужно, чтобы он видел тебя заплаканной. А я пришлю к тебе Есю с Варей. Они мастерицы по всяким женским приблудам. Пусть масочку тебе сделают, волоски причешут. Люблю тебя!
— И я тебя, — Мэл кладёт мне руки на плечи, и мы трёмся носами.
— У меня разбор полётов, пошёл я.
— Иди! — улыбается Мэл.
У неё улыбка Марго, а глаза мои.
— Ты очень красивая, — вытираю я тыльной стороной ладони всё ещё влажные от слёз щёки Мэл.
Голоса раздаются уже совсем рядом:
— Папа сказал, чтобы ты ждала его в кабинете! — Марго конкретно на взводе.
— А мне нужно увидеть Мэл! — Маруся единственная, кто может противостоять матери.