Другой вариант: несколько раз улыбнуться, стоя рядом с этим крокодилом ушастым, и квартира мечты в кармане.
Вот это я везунчик. Аж танцевать захотелось от такой удачи.
— Меня не лапать, заей и креветкой не называть, и… Когда этот цирк закончится, для всех я тебя брошу.
— С чего бы?
— Суханов, я девочка. Меня нельзя бросать. А ты переживешь. Помни, всегда сможешь к Любке вернуться.
— Значит, договорились?
— Еще нет. Завтра ответ свой скажу, — растягивая каждое слово, говорю ему. Пусть не думает, что всё так просто.
— Креветка, — то ли прорычал, то ли застонал он.
Захотелось тут же свалить оттуда, поэтому не раздумывая к двери дернулась, когда она перед моим носом открылась.
— Батюшки! Да что же это такое? — воскликнул наш столовский цербер, которого в глаза тетей Галей называют, роняя поднос на пол. — Назар! Мука. Одежда.
Засада. Нас теперь отмывать всё заставят?
Ой, ну и стыдно же идти в таком виде по коридорам универа. Только вариантов других я не нашла, пришлось шлепать красной, как после бани, но зато с гордо поднятой головой. Вот пусть те, кто глазеет на меня, знают, что такой образ был изначально задуман. Новая мода, чтоб ее.
Но лучше бежать и не обращать ни на кого внимания, чем стоять в столовой и слушать, как Суханов нашей поварихе зубы заговаривает. Поверьте, делает он это мастерски. Не удивлюсь, если в итоге бабулька будет думать, что она сама насвинячила, и мы там просто стояли и охали от увиденного бардака.
Бр-р-р.
Балабол он, а не Назар.
Теперь мокрой на две последние пары топать придется. Я когда в туалет заскочила и попыталась стряхнуть с себя бывшую когда-то пшеничку, поняла, что ничего у меня не получится. Единственный вариант — вода. Но и она разводов оставила.
Вот возьму сейчас и домой уйду.
Хотя кому и что я докажу?
Не докажу. Только себе хуже сделаю.
Вдох. Выдох. И вперед, универ покорять, красотой своей писаной.
Не успела и метра пройти, как сзади чьи-то шаги послышались.
— Что это с тобой? — Витамин пальцем дотрагивается до моей мокрой кофты, брезгливо морщась.
Ой, какие мы важные, носы воротим.
— Искупаться решила, не видно разве? — брякнула, не сбавляя скорости. Там до звонка несколько минут осталось, а Сычев тут мне дорогу к знаниям перекрывает.
— В одежде?
— А что, собственно, такого? Я взрослый человек, могу и в пуховике мыться. Кто запрещает?
— Ненормальная, — дергает плечом и от меня отворачивается.
Эй, а как же дружба детская? Помочь не собирается, что ли?
— Витал. — Догоняю его и за руку хватаю, стараясь не прижиматься. Не дай бог толстовку его намочу, мне как потом в ней ходить? — Раздевайся.