Ненавижу!
Снова злость во мне просыпается, ненависть душит меня, наступая на горло, пока я не гоню прочь все воспоминания того ужасного вечера.
Раз теперь у меня появилась возможность связаться с внешним миром, я решаю позвонить сводной сестре. Только ей я теперь могу довериться.
Проверяю все видимые отверстия в телефоне на наличие жучков и прослушек, как учил меня Эмир. Снимаю крышку с телефона для того, чтобы вставить батарею.
В этот момент из телефона вываливается и падает на мой живот аккуратно сложенный бумажный квадратик.
При виде его я перестаю дышать. С замиранием сердца разворачиваю крохотный листочек, боясь случайно порвать его.
— Три, — выдыхаю я, когда на бумаге вижу цифру, аккуратно выведенную гелиевой ручкой, а под ней надпись на русском: "Ты поймёшь, что с этим делать. По-другому я не мог. Прости, Диана. Э. Э.".
Но я не понимаю...
Если записка и есть та ключевая третья вещь, то зачем понадобились все эти сложности? Почему нельзя было просто сказать мне как есть?
Перечитываю надпись, затем ещё раз и ещё, желая разгадать её скрытый смысл, в итоге сминаю записку в комок и бросаю на пол.
Верчу в руках телефон, жду пока он полностью прогрузится. Тем временем на экране заставки я снова наблюдаю "тройку". Раньше на её месте была обычная приветственная надпись.
Три, три, три...
"Три — счастливая цифра. Она указывает на то, что нет ничего невозможного", — вертятся на языке слова Эмира и тут мою голову буквально прошибает озарение.
Ну, конечно... ТРИ! Ни один, ни два, а три... Поэтому о ней никому не следовало знать, поэтому Шах был вынужден скрывать свой брак...
Быстро включаю числовую панель и вместо того, чтобы позвонить сестре, я трясущимися пальцами нажимаю на цифру три.
Пульс стучит в висках настолько громко, что он практически заглушает собой длинные гудки, доносящиеся до моего слуха.
— Диана? — тишину прерывает обескураженный тон знакомого голоса.
— Да, Анастасия, это я, — отвечаю хрипло и ударяюсь в слёзы.
Я даю волю своим эмоциям, осевшим внутри, а сама понять не могу: слёзы радости это или слёзы полнейшего разочарования.
— Прости меня, — Анастасия сама хлюпает носом. — Я говорила! Говорила ему, чтобы он предупредил тебя обо всём, но он упрямо верил, что до этого не дойдёт. Он не хотел тебя пугать, а потом было уже нельзя. Он не мог, — прерывисто говорит она одними загадками. — Диана, я ждала твоего звонка целых четыре месяца! Я спала в обнимку с телефоном! Всё боялась пропустить звонок, но... — осекается она, громко сглотнув, и продолжает шёпотом: — Боюсь, что теперь уже поздно.