— Теперь наказание. Некуда откладывать, раз ты не понимаешь слов.
Он серьезно?
Из головы тут же выветрилось задорное неповиновение. Я попыталась усмехнуться, но в итоге получилась кривая улыбка.
— Сейчас? — проблеяла я, хотя хотела сказать уверенно и с достоинством.
— Идем. За мной.
Шереметьев развернулся и быстрым шагом пошел к академии, обгоняя не только нашу группу девочек, но и другие группы на прогулке.
Что ему пришло в голову? Интересно, какое наказание он выберет для меня?
Но все оказалось банальным до невозможности.
Он запустил меня в небольшой пустующий класс и посадил за парту с компьютером.
— Сейчас ты пройдешь внутреннее тестирование, по результатам которого я определю твой уровень и назначу занятия. Времени у тебя будет четыре академических часа.
— А наказание? — смутилась я, думая, что мы шли сюда за другим.
— В другое время. Раздевайся, присаживайся.
Шереметьев включил компьютер, подождал, когда тот загрузится, потом что-то набрал там, открыл, развернул и указал мне на стул.
Я села и опухла. При всей моей склонности к обучению, внутренний тест этой закрытой академии был каким-то олимпиадным, для обдолбанных гениев, а не для нормальных людей.
— Вы уверены? — все же спросила я, поднимая глаза на Шереметьева.
— Нет. Но мать в тебя верит, а я решил верить ей. Начинай. Время пошло.
Игорь Александрович зашел за спину, отодвинул стул от парты за мной и видимо сел. А я погрузилась в его чертовы тесты.
Через три часа голова гудела, мерцание экран монитора причинял невыносимую боль. Я выключила его и вздохнула. Все. После трех часов ответов на тесты я с трудом могла держать глаза открытыми.
Я встала из-за стола и вытянула руки к куполообразному потолку, пытаясь размяться и снять напряжение со спины и шеи.
Аудитория Шереметьева так и оставалась пуста до обеда, если не считать его самого. Все время он просидел в ряду позади меня, работая на своем ноутбуке. Он был таким устрашающе тихим и неподвижным, что я иногда забывала, что он там. Хотя это было невозможно. Я так думала.
Его присутствие выжигало сам воздух из класса. Обещанное наказание вызывало тревогу и страх. Это работало, как он и обещал. Я представляла себе физическую порку в подвале, оборудованном как раз для непослушных учеников, и тряслась.
Я конечно не сдамся. Буду драться зубами и ногтями, сделаю все, что в моих силах, чтобы он пожалел о том, что оставил меня в академии, но в глубине души я была напугана.
— Ты закончила? — его низкий голос завибрировал во мне, напоминая, что у меня есть надзиратель.
— Как два пальца обоссать.