Перед сном я снова вышла на прогулку.
С наступлением темноты стало прохладнее, и я пожалела, что не надела куртку. Я подождала еще, дождалась того момента, когда раздался легкий свист летучих мышей, и заторопилась обратно в академию.
Моя извилистая прогулка шла по внешнему периметру стены и подальше от людей. Не то чтобы было много желающих гулять вечером. Слишком уж холодно и поздно. У меня, наверное, было всего несколько минут до девятичасовой проверки.
Я повернула за угол, увидела ворота. Там стоял он.
Черт. Вспомнишь черта, так и появится!
Одинокая фигура грозным силуэтом выделялась на фоне фонарей. И будто крала свет.
Он прислонился к воротам, скрестив длинные ноги в щиколотках, мускулистые руки — на груди, а его глаза...
Они прожигали меня, отслеживали движения, охотились за мной в темноте. Инстинкт бежать толкал меня в спину.
Но что, если он погонится за мной? Или что, если я сама хочу, чтобы он погнался за мной?
Под тяжестью его взгляда я чувствовала себя вывернутой наизнанку.
Мне нужно время, чтобы снова стать независимой от него. Стать снова сильной, уверенной, готовой постоять за себя.
Я забыла, что сама искала его общества целый день. А ведь он вернулся! Мог пропадать два дня, но обещал увидеться сегодня и сдержал обещание. Правда вернулся без грузовика с подарками, но как-нибудь студенты это переживут.
Я свернула в противоположном направлении к академии. Я не оглядывалась, хотя знала, что его взгляд устремлен ко мне. Захочет — догонит.
Его особое внимание должно было напугать меня до смерти, но вместо этого я ощущала другое. Комфорт, защиту… Желание.
Черт, я хотела его, и это меня злило!
ШЕРЕМЕТЬЕВ
На следующий день я увидел совершенно другую Екатерину Снежину.
Она стояла, расправив плечи, выражение ее лица было спокойным, глаза — ясными. Ни следа той растерянной и уязвленной девушки. К ней вернулась сила воли и исчезла та наглая распущенность, которая будоражила меня.
Ее форма соответствовала дресс-коду. На прогулку прибыла вовремя, внимательно слушала речь Ивана Моисеевича. Но я не питал иллюзий относительно ее внезапной уступчивости. Наверняка придумывает новые пакости.
Мне тоже нужно было время, чтобы прийти в себя.
Я никогда не приказывал студентке задирать юбку. Никогда даже не думал об этом! Никогда не планировал наказывать поркой. Видов наказания и так достаточно много.
Я просто хотел заставить ее простоять все это время. Стоять молча. Но она цепляла меня, дерзила. Просила трахнуть! И я решил хлопнуть ее по заднице. В назидание.
Но когда она без промедления оголила ягодицы, все мое тело отреагировало. Мысли вывернулись наизнанку. Я еле сдержался, чтобы не наброситься на нее.