Я преподал ей урок греха.
— Ненавижу тебя! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Ну сколько можно просить? — рыдала она, извиваясь под моими руками и губами. — Дай мне кончить. Я сделаю все, что ты хочешь! Только пожа-а-алуйста!
Я наклонился вперед, прижимаясь лбом к ее спине. Загнал два пальца в ее влагалище и застонал от тесноты, от сжатия мышц, от горячих и жадных судорог.
Катя не кончила ни разу с тех пор, как мы начали. Но сейчас вот-вот взорвется, и это будет лучший оргазм, который она когда-либо испытывала.
Я скрутил ей запястья, проводя пальцами по набухшей плоти, раздвигая ее, чтобы обвести клитор. Ее рука неожиданно накрыла мою ширинку. Я не сдержал мучительного стона.
Черт! Теперь она знает, что я сам на пределе. Что это чертово наказание не только для нее, но и для меня.
Я дернул молнию, доставая и сжимая в кулаке член.
Так я себя давно не мучил. От одного прикосновения пробивало болью и желание взорваться в собственный кулак. Я отпустил себя и снова потер ее клитор.
Катя потянулась назад и схватила меня за задницу. Ее ногти впились в кожу над моим сползающим поясом. Боль от царапин там, где ее пальцы держали меня, превратилась в электрические разряды, хлынувшие прямо в мой пах.
Прижавшись бедрами к ее, я продолжал терзать ее складки, а член пристроил между подрагивающих ягодиц, ритмично скользя между ними и слушая Катины вздохи, бешеное дыхание, гортанные стоны. И предвкушение удовольствия.
И тут она дернулась, выгнулась и застыла. Только на мгновение, а птом забилась подо мной с истошным стоном освобождения.
Под ее всхлипы, я сжал головку своего стержня и резко дернул пару раз, выстреливая накопившимся семенем, догоняя Катю в ее удовольствии, глотая собственные стоны и наслаждаясь ее.
В себя мы оба приходили долго. Я отодвинулся и обнял ее. Затем поцеловал. Медленно, нежно, упиваясь ее расслабленным состоянием от удовольствия.
— Теперь вымоешь полы, — прошептал я и закусил ее губу, чтобы не засмеяться. — Здесь ужасный беспорядок.
Катя снова прижалась губами к моим. Ее пальцы заскользили по волосам, пока мой язык лениво прогуливался по ее рту.
Украденное счастье. Присвоенное чужое удовольствие. Открытие того, что не должно было стать моим. Но я так решил, что Катя все это узнает от меня, а не от другого…
И тут раздался стук в дверь, как знак из реального мира.
Я быстро поднялся, загораживая спиной стол и быстро натягивая брюки.
Катя живо поправила свою одежду и соскользнула на пол ко мне в ноги, торопливо потянувшись за ведром. Еще один нетерпеливый стук раздался, когда я привел себя в порядок, пересек аудиторию и открыл дверь.