«Есть лучшие стартеры, чем я, но я сильный финишер». Усэйн Болт
Год 1917, январь 18, Царское село, Александровский дворец, приёмная Государя. Ближе к полудню.
— Ты прав... — эти слова давались Государю с большим трудом и даже звучали особенно скрипуче, как будто на зубы у Николая попал песок. — Надо уходить отсюда. Нечего здесь более оставаться.
Николай с тяжёлым вздохом поднялся из-за стола и выверенными движениями расправил на себе одежду. Честно говоря, смотрелся Государь так, будто вырубился после знатной попойки, закончившейся позой «лицом в стол», а теперь вот пришёл в себя и хотел опохмелиться.
Помятый весь, лицо осунувшееся.
Так то Государь принял для себя, пожалуй, единственно верное решение на данную минуту, но ситуация определённо давила и доставляла дискомфорт.
С какой стороны здесь не заходи, а это была полная смена существующей главенствующей парадигмы, а заодно мировосприятия самого Николая. Поэтому ничего удивительного в таком «потрёпанном» виде августейшей особы — ничего удивительного не было. Другой окажись на его месте, так вовсе впал бы в отчаяние и потерял бы контроль над разумом, а там и над принимаемыми решениями тоже.
Так вот, Николай поднявшись взглянул на Алексеева, который в этот момент приглушенно застонал, приходя в себя после глубокого нокаута, но брезгливо отвёл взгляд. В генерале Государь разочаровался целиком, полностью и бесповоротно, отныне Алексеева для Государя больше не существовало. Поэтому, видя, что генерал-адъютант очнулся, Николай даже не стал звать в приёмную людей — настолько ему было наплевать по большому счёту. Тем более, что Алексееву понадобиться ещё немало времени, чтобы вернуться к активности и очухаться окончательно. Понимая это, Николай вовсе решил «скрыть» Алексеева подальше от своих глаз — снял со стола скатерть и попросту накрыл ей генерала. С таким видом, как будто Алексеев умер. И, похоже, так оно на самом деле и было. Старый вояка действительно умер для Императора.
Раз и навсегда.
Предательства царь не прощал никогда прежде, не простит и теперь.
— Я подпишу все указы о которых ты говорил сегодня же.
-Это будет крайне важный шаг, — подтвердил Протопопов.
Александр Дмитриевич отчётливо понимал, что принятые во время экстренного заседания Совета министров распоряжения все же не могут быть поддержана и иметь всей полноты и юрисдикции закона. Их будут выполнять, в этом у министра внутренних дел не было ни малейших сомнений. Однако околозаконность таких распоряжений может дать дополнительные козыря в руки противникам, потому что не имеющие под собой всей полноты законных оснований по выполнению, они очень скоро станут предметом провокаций, манипуляций и прочего. Если же Государь поддерживал эти распоряжения своим высочайшим повелением, то диаметр таких вот возможных вставок «палок в колеса» значительно уменьшиться. Может и не исчезнет вовсе (раньше ведь не исчезал), зато ту часть населения, которая верит во власть царя, провокацией уже не проймёшь. Разумеется, что держа в голове подобную возможность, Александр Дмитриевич счёл нужным и возможным подготовить текст документов заранее. Государю же останется только поставить на них подпись росчерком ручки.