– Дашь попробовать?
Она ждала, что Крюгер накажет ее презрением, но все вышло иначе. Он раздумывал лишь миг, затем протянул ей трубочку. Они, супружеская пара, легли – Эмма на кровать, Крюгер на пол, заняли позы, рекомендованные Паскалем, и выпили токсин. Через десять минут оба были там, где хотели быть, но ни секунды не вместе.
* * *
Операция прошла успешно. Пять часов битвы и лишь один небольшой эксцесс. У Альваро свело руку, Холгер не успел поставить зажим, и кровь хлынула потоком, заливая рану. Ориентируясь только на ручной тонометр, Лону перелили кровь Даниты, но больше для подстраховки из-за невозможности отследить реальную кровопотерю, Альваро выдохся и на ходу переучивал, а иногда казалось, что и с нуля учил Холгера сшивать мышцы, и тот, кажется, справился. Аппарат установлен, в тканях – нержавейка, с таким трудом найденная Фарухом, и это главное, сепсиса не предвидится. Лон – крепок: пульс, давление, дыхание – все в пределах нормы. Даже не пришлось давать еще одну дозу токсина – после событий с Джо Альваро этого не хотел и продлил бы анестезию только в крайнем случае.
Лон с легкой испариной на лбу, в сознании, с тупой и сильной болью, что характерно и нормально после операции на кости, глядел в точку на потолке и постоянно, неумолимо стонал.
– Данита, зови вашу банду, понесем Лона обратно, – велел Альваро.
На скорейшем перемещении Лона настаивал Холгер, опасавшийся не только за пациента, но и за себя. Если до операции Лон еще был в состоянии сдерживать стоны во время приступов, то после хирургического вмешательства боль грозила стать нестерпимой, и Лон легко мог себя выдать. За то время, что футболист провел у Холгера, мальчишки под руководством Даниты, насколько было возможно, оборудовали контейнер под антенной. Недовольный Пун тоже оказался вовлечен в процесс и собственноручно установил Лону кровать.
У Альваро осталось всего две порции токсина – и одну из них он, по настоянию Холгера, израсходовал на транспортировку Лона – только так можно было добиться полной тишины. До следующего утра Альваро возился с аппаратом, закрепив, при помощи Энрике и Айви, все спицы и подвесы. Лон, уже отошедший от действия наркотика, проснулся.
– Док… это невероятно, док… ты отремонтировал меня, – слабо улыбнувшись, сказал футболист.
– Да, – Альваро посмотрел на Лона. Его светлое, открытое лицо дарило надежду и на «ремонт» руки самого хирурга. Но тут же перед глазами Альваро возникло другое лицо – Большого Джо: его простые крупные черты, его бесхитростный взгляд, его на самом деле чистая беззлобная душа. Джо. Жертва. И никуда от этого не деться. Да, каждому врачу приходится не нарочно, по ошибке или из-за обстоятельств, убивать. Неверная диагностика, недостаток информации, слишком темный рентгеновский снимок, недоученный урок по ЖКТ – да мало ли причин. Только убивает не врач, убивает болезнь, а врач – наоборот, пытается сделать все возможное, чтобы спасти пациента. В случае Джо никакой болезни не было. Он умер из-за Альваро, из-за его намеренных действий. И Альваро в душе теперь относил себя не к спасителям, а к злодеям, и все прочие, равно как и будущие, заслуги его раз и навсегда стирались, и оставалось только лицо Джо, с пересохшими от жара губами, и его глаза, застывшие, глядящие в никуда глаза на проклятом берегу бродяг.