– Мариэлла… уже говорила об этом.
И тут уже Чепмен взял Эмму за руку.
– Вас нужно защитить от него.
– А что, что я могу сделать?
– Ну, первым делом приходите завтра за книгами, и я дам вам оружие.
– Что?
– Добуду нож или что еще, чтобы вы смогли обороняться.
– Откуда? Как?
– Эмма, я выкручусь. Просто приходите. И то, как вы себя держите и ведете… вы большой молодец. Это лучший вариант, – тихо и спокойно, не показывая страха, играть свою роль.
– Мальчик… такой ты мальчик, а столько понимаешь.
Эмма обняла Чепмена крепко-крепко, как сестры обнимают любимых братьев. Она захватила только одну книгу, хотя вначале хотела взять побольше. Нужно было оставить предлог для скорого возвращения.
* * *
После наркотического «заседания» Крюгер вернулся домой на взводе. Эмма уже отошла от действия препарата, успела прибраться в контейнере, приготовила какой-то салат из водорослей и консервов и читала стихотворения Байрона. Крюгер рассвирепел: Байрона! Как ни в чем не бывало! Будто не она несколько часов тому назад бредила, вжавшись в окно, не она ползала по полу и звала свою умершую дочь. Валялась бы она сейчас в луже мочи и рвоты, он бы вновь сдержался и не стал бы даже орать. Но Крюгер, размахивая перед носом Эммы наркотиком, нарастающей скороговоркой принялся ее отчитывать:
– Ты больше не принимаешь эту дрянь, поняла?
– Почему? В смысле хорошо-хорошо.
– Дрянная девка! Чуть ли не слюни тут пускала, с голой задницей на полу, как распоследнее отребье, смотреть противно!
– Крюгер, я же ничего не помню, – пыталась возразить Эмма, хоть все прекрасно помнила: сначала ей снилось, как Джеральд, задрав ее ножки в каблуках себе на плечи, закинув саму ее на обеденный стол, сдвинув ей трусики набок, остервенело и сладко имел ее так, что у нее звезды плыли перед глазами; она смешно (Джеральд так считал – смешно) пыхтела и пыталась простонать, что на втором этаже – няня, и им следует прекратить, но он остановился, только когда уже сам забрался на этот монументальный стол (стол у Джеральда был своеобразным фетишем, но этот выбирала Эмма – массивный, устойчивый, хоть пляши на нем – специально для таких дел; Джеральд рассказывал, как за обедом любит вспоминать о самом сладком «десерте», которым он насладился тут накануне). И вот оба они на столе, Джеральд уже кончил, а Эмма немножко не успела, и тут наверху пищит Мими, и, стыдливо хихикая, оба родителя спешат к ней и будят няню – Долорес, которая, кстати, притворялась спящей. Эмма берет Мими на руки, а Мими смешно, со сна, начинает уползать, и она зовет свою малышку, и та не сразу соображает, что мама позади, и надо развернуться, и ревет, потому что мамы не видно, а Джеральд хохочет.