– Все так плохо?
– Да… видишь, как я накрашена? В три слоя тонального крема. Мое лицо – синего цвета.
– Я вижу, что ты… опухла или отекла.
– Это гематомы… и он вырвал волосы… клочьями, смотри, – Эмма наклонила голову, чтобы показать студенту залысины.
– Ох, Эмма, – только и мог выдохнуть Чепмен, – боюсь, даже это не возымеет действия.
– А что нам делать?
– Надо ловить с поличным. Раз уж мы знаем, что это Крюгер. Надо… устроить обыск. У него в клане есть какие-то свои личные места? Где он хранит свои вещи?
– Да я нигде не была, кроме его контейнера… мы называем его «домом».
– Постарайся узнать, где его потайные уголки.
– Боже, Чепмен, да он чуть не убил меня.
– Почему ты не достала нож?
– Я не была… готова, – проговорила Эмма и сама себе удивилась – как можно не быть готовой, если живешь со зверем, ежеминутно боишься его и даже припасла нож для отпора.
* * *
Утром на берегу бродяг Холгер и Паскаль обнаружили друг друга. Цели у этих двоих были прямо противоположные: океанолог пришел с несколькими вариантами токсина, врач – с двумя подручными, несущими сумку-холодильник и пару ведер воды.
– Кого вы обманываете, Холгер? Вам годами было плевать на этих людей, нечего изображать из себя Альберта Швейцера! – Паскаль первым пустился завоевывать территорию.
– То ли еще будет, Паскаль, когда у нас появится анальгетик, – попытался отшутиться Холгер. – Полостные операции будут поставлены на поток.
– Вы сами признаете, что вам нужен хороший препарат. Тогда не мешайте мне его закончить!
– Думаю, Крюгеру и прочим токсин интересен не только как лекарство, но и как… общеупотребительное средство. И только я могу найти способ обойти худшие последствия, – урезонил оппонента Холгер.
Им удалось найти общий язык: по инициативе Паскаля бродяг поделили на две группы – разумеется, без их ведома. Пятерым Паскаль раздал свои пробники и принялся за ними наблюдать. Еще пятерых Холгер настойчиво убеждал согласиться на лечение. В ход пошла еда, подачки, обещания заплатить, нищие выжали из врача все, что только можно, и в итоге согласились лечь под капельницы. Троих Холгер уложил сразу, а двоих оставил ждать до появления первых симптомов. Врач почти не сомневался, что сумеет спасти всех до единого, и пошел на эксперимент с целью оценить, насколько недостаток жидкости разрушителен для организма, привыкшего к наркотику. Гипотеза Холгера себя оправдала: первые трое испытали лишь небольшой приступ лихорадки с повышением температуры всего до 38 градусов. Состояние двоих из контрольной группы ухудшилось быстрее и гораздо сильнее: жар под сорок, судороги, потеря сознания. К вечеру трое заранее «обводненных» уже оклемались, а двое «поздних» пациентов были в состоянии средней тяжести – то есть, их жизням ничего не угрожало при условии оказания помощи. Опыты Паскаля оказались более рискованными: из пятерых только один погрузился в бессознательное состояние, но реагировал на боль. Другие сохраняли активность в разной степени. Самого подвижного и шумного через пару часов начало рвать, затем он упал и забился в припадке, но – Паскаль пощупал пульс – был жив. Оокеанолог сам растолкал и напоил беднягу – сознание к нему вернулось, но оставалось спутанным и чередовалось с галлюцинациями. Итог проб пришлось признать неутешительным: ни одна рецептура токсина пока не подходила для использования при медицинском вмешательстве.