— А что ему делать, как думашь? — осторожно спрашивает.
И я едва не разрываюсь. Ну да, ведь сказал ей, что я — детдомовец. Несчастная сиротка. Никому не нужный, бывший отброс общества. Теперь только так обо мне и думает. Советчик прямо образцовый я.
— Самому наркоту толкать, чтобы не успели подсадить. И чтобы бабло водилось, и не пришлось гопничать.
Она скрывает изумление от моего цинизма, но мгновенно грустнеет. Пиздец, ну зачем ей этот оборвыш сдался. Их как тараканов, на самом деле. Она просто не знает масштаба.
Не хочу, чтобы Алиса с ним общалась, и еще хуже — пыталась помочь, но реально ломом себе рот прихлопываю. И так ее расстроил.
Даже про деньги, что дала оборвышу, не вынюхиваю. Небось уже на соли какие-то взял, их даже в Васильках можно найти.
Стараюсь спокойнее, нежнее заваливать ее вечером. Напряжение между нами тает мгновенно. Я от ее сисек не отлипаю.
Когда она, распластанная на кровати, порозовевшая вся, влажная от пота и уставшая от моего помешательства, прям кричит на выдохах, я в натуре погибаю. Тарабанюсь и тарабанюсь в нее, а руки на мягких бедрах дрожью заходятся.
Пушку к черепу приставляли — не заходились. Сам когда первый раз курок нажал — тоже. Только когда ухо отрезали, в последний раз такое было.
Руки не стабильные, потому что понятия не имею, что дальше делать. Из глаз по лоскуту убрали, и ослеп частично.
Все одновременно внутри фаршируется, половине переживаний я и названий не знаю. Хочу сбросить их — не могу. С амплитудой побольше возвращаются, и прошибает жадностью тогда. Хочу еще. Если не восполню — беда будет.
Что дальше-то делать. Как это вообще все.
В открытом космосе и то легче разобраться, и путь найти. Что здесь, что там, гравитация по нулям для массы моей. Только тут я пожаром пропитался, и вот как потушить огонь, который не видишь…
Кончаю в нее, хоть и просила не делать так. И злюсь на себя, и радостно. Вообще без шансов было вытащить.
Алиса, кажется, понимает. Старается отойти от этого раза.
Потому что отходить даже мне надо.
Расстраивается, мол, ее могла вся Гостиница слышать. Смеюсь, потому что надеюсь так и есть. С предельной ясностью для себя понимаю, что скрываться не хочу и не буду. Не прокатит.
Еложу мордой своей прямо по лицу ее влажному. Алиса еще и умудряется что-то рассказывать. Я ее не ушами, а губами слушаю. Ах, этот коварный церковный хор. Ведут битву против Егора в Тик Токе. Настоящая Васильковская мафия. Ржем, как дети, еще долго.
Планирую за бухлом сходить каким-то. Настроение такое, а впереди половина ночи. Алиса хочет шоколадку, но потом передумывает. Ладно, все равно прихвачу.