Он ведет меня куда-то. Больше всего на свете боюсь, что мы встретим моих знакомых. Никто, на самом деле, мне не поможет, только все будут знать теперь. Я как-нибудь переживу сейчас момент с ним, а силой Дмитрий меня увезти не сможет. Через несколько дней я сбегу из Васильков.
Какое-то помещение для встреч. Светлана — добрая, красивая и ничего не подозревающая — ему еще и дверь открывает.
— Тебя всегда на грязь тянуло. Что-то в этом есть. Но придется ехать домой. Я заеду за тобой завтра.
— Какое… домой? — кто-то вместо меня находит силы сказать. Это приободряет. Эта кто-то способна дать отпор.
Слышу, как он театрально вздыхает. Он весь такой. Надуманный. Воображает, что в томике стихов Байрона живет, с позолотой на обложке.
— Там, где ты наконец-то повзрослеешь и выполнишь свои обязательства.
— У меня нет дома. И нет родителей. Ты… ты… должен уехать. Все.
Он касается моих волос.
— Это прекрасно, я же говорю. Ты решила мне подыграть на полную катушку.
— Я не подыгрываю тебе! — вдруг кричу я. О Боже. — И не даю поводов. Пошел вон из отеля. Ты — ничтожество.
Он отводит мои волосы еще дальше. И расчетливый, сокрушительный удар приходится мне на скулу. Что-то в таком роде я ожидала, но все равно от жгучей боли пошатываюсь. И хватаюсь за щеку. Вдруг я пальцами сразу это излечу.
Вот так раз, и нет боли.
Но волшебства не существует.
Удар был такой силы, что по зубному нерву импульс боли иголкой толкается.
Я кренюсь и кренюсь.
И все-таки… столько лет прошло.
Я бросаюсь на него, и попадаю мрази даже в ухо.
Загродский лениво переворачивает мои удары на саму же себя. Держит меня за ворот, как щенка.
— Господи, — он смеется. — Вот это да. Ты совсем здесь одичала. Я не планировал начинать с самого главного, но ты всегда вынуждаешь. Завтра, будь добра, с вещами у входа в двенадцать. В этой дыре невозможно больше десяти минут находится.
Я понимаю, что он ушел уже, но тело не очень склонно к пониманию после такого стресса.
Скула дергается будто рванет скоро. Но чему-то там вырываться. Просто место такое, прямо на кости.
Говорю себе час-другой здесь посидеть, отойти.
Но проходит, наверно, больше.
Отмираю достаточно для того, чтобы организм перешел в острую стадию расплющивания реальностей. Так, здесь одно произошло. А сейчас, другое будет происходить совсем.
Никуда я с ним не поеду. Прямо завтра тоже из Васильков уезжать — не вариант. Во-первых, от перекупщика человек только завтра сможет приехать. Буду ждать. Конечно, для срочного отъезда я бы деньги даже у Маринки одолжила или у Егора.
Но я не собираюсь под дудку Загродского до такой степени играть, что прямо с места срываться. Он любит растягивать садизм, так что сойдет.