Выхожу из кафе на ногах ватных. Загродский все еще стоит у ресепшена. Светлана радостно указывает ему на меня.
И они идут вместе по направлению ко мне.
Конечно же, он приближается вместе с кем-то. Он знает, как все эти дела проворачивать. И знает мои слабые стороны.
Хочется бросить все и прямо сейчас бежать. Не до номера, а бежать по улицам.
Но я стою, и оцепенение ширится спиралью вокруг меня. Будто у меня теперь пристройка есть, и из нее я выйти не могу. А значит, и шаг сделать.
— Алиса! Вот ты где! — Светлана подмигивает мне. — А тебя ищут!
— Спасибо большое, Светлана. Премного благодарен.
Его высокомерный, но учтивый голос долетает до меня словно гущи слизи. Как омерзительно… даже стоять рядом с ним.
Серые глаза, как всегда, давящие и холодные. Загродский возмужал еще больше. Его роскошная светлая грива кое-где золотится в солнечных лучах.
Что же, администраторша отеля уходит. А мы с ним остаемся вдвоем.
— Здравствуй, Алиса, — улыбается Дмитрий. — Нелегко тебя отыскать. Но прятаться не надо.
Я молчу, потому что нечего сказать. И потому что он питается любой реакцией. Любым откликом.
— Ты обижена, — он даже щурится от удовольствия. — Все намного лучше, чем я думал. Когда ты сможешь вещи собрать?
— Пошел вон отсюда. Из отеля.
Он трогает меня за лицо. Кажется, за подбородок. Я ничего не могу поделать.
Столько лет прошло, и сколько проблем решено… А я все равно стою, опустив руки. Как предмет. Ваза какая-то.
Полная заморозка. Тотальная. Я ничего не переживаю, но и сделать тоже ничего не могу.
— Как же благоразумно, что ни разу тебя не трахнул. Ты посмотри в кого ты превратилась. «Пошел вон!». Алиса, ты прекрасна. Ты создана для этого.
— Для чего? — спрашиваю низким голосом, и стараюсь сжать руку в кулак.
Он подходит ближе. Я знаю, как это со стороны выглядит. Он красивый, импозантный, завораживающий даже. Утонченный, как аристократ. Никто не подумает, что он — садист и чудовище.
Просто Алиса — выдумщица и обманщица. И вечно хочет чего-то не того, а не выйти замуж за великолепного Дмитрия Загродского.
— Для сопротивления, — наклоняется он и шепчет, — для боли.
Я стою, и может быть веками вот так буду здесь стоять. Пока меня не сдвинет кто-то.
К сожалению, кто-то — это Загродский. Что-то звериное все-таки во мне отряхивается от обледенения. Что-то жаждет защититься. Ведь я знаю как! Но не смогу. Опять.
— Проходи, пожалуйста, я вынужден напомнить кое-что тебе. Мы же не будем вмешивать в это твоих родителей, все верно? Я не хочу расстраивать твоего отца твоим поведением. Правда, после твоего капризного вульгаризма здесь, он ничему не удивится.