— О! Зять приехал! — выходит мужчина на крыльцо и улыбается.
Я давно не видел его таким весёлым. После предательства жены и смерти Лены он ушёл в себя, стал хмурым, а тут так и напрашивается вопрос — неужели мой тесть влюбился? В таком случае я его только поддержал бы — плохо человеку жить одному. Думаю об этом, а внутри что-то покалывает, словно напоминает — сам разве не один?!
Поднимаю пакеты, заношу их на крыльцо, пожимаю тестю руку и пытаюсь улыбнуться. Солнце палит так ярко, что приходится щуриться, чтобы не ослепнуть.
— Как у вас дела? Выглядите хорошо! — говорю я, ныряю под навес крыльца и присаживаюсь на пригретую скамейку.
Евгений Петрович занимает место в кресле, закидывает ногу на ногу и кивает. Он и правда выглядит счастливым.
— Дочку свою нашёл, наконец-то… Младше Леночки на год. Вот, приезжала вчера, поговорили по душам.
О своей младшей дочери тесть пару раз заикался, и я предлагал ему помочь найти девушку, но он говорил, что из-за своей трусости упустил момент, когда она росла, а теперь уже она вряд ли простит.
Я искренне рад тому, что они всё-таки воссоединились.
— Это здорово! Вы хоть ожили!
— Ой, и не говори, Ваня. И тебе бы пора пойти дальше…
Он говорит это каждый раз, и каждый раз я отвечаю, что не готов, а сейчас ничего не говорю, просто пожимаю плечами. Не знаю почему, скорее всего, не хочу портить момент его радости своим трауром, который до сих пор не отпускает.
— Можно я немного отдохну, а потом шашлычки организуем. На рыбалку вечерком же пойдём?
Я не устал так сильно, просто внутри вдруг взыгралась ревность. Дочь Евгения Петровича находилась тут. Лежала ли она на нашем диване? Трогала ли вещи моей жены? Хочу пойти и убедиться, что всё на своих местах.
— Вечером! Иди, конечно, я Ласку накормлю и начну угли разжигать.
Я киваю.
Поднимаюсь на ноги и медленно захожу на веранду, дверь из которой ведёт в дом, в маленькую прихожую. Сердце замирает, когда оказываюсь на кухне, а в нос бьёт до боли знакомый запах, от которого у меня голова идёт кругом. Леной так не пахло уже много лет в этом доме. Я ведь приезжал. Мысли перебивают одна другую. Взгляд цепляется за тарелку, в которой лежит немного малины, успевшей пустить сок.
Евгений Петрович входит в дом, и я придерживаюсь за столешницу, потому что ноги вдруг становятся ватными.
— Скажите, а как зовут вашу младшую дочь? Дарья? Я запамятовал что-то…
— Дарья? Нет… Что ты. Мирослава! Редкое очень и красивое имя.
Глаза широко раскрываются, и я медленно присаживаюсь на стул. Что это? Насмешки судьбы или какой-то знак свыше?