Заработал. Даже, говорят, авторитетом стал. А сына потерял в итоге. Слишком у нас разные взгляды на жизнь оказались.
Возвращаюсь в дом, Ина сидит в той же позе. Некоторые животные в дикой природе умеют сливаться с окружающей средой, вот и у нее, кажется, есть такой дар. Замоталась в плед, подушками обложилась. Вокруг техника и какие-то исписанные листы.
Она вообще на меня не реагирует. Может, не видит. Или специально показательно игнорирует.
Притаскиваю аптечку в комнату, сгружаю ее на диван. Только тогда Ина вздрагивает и поднимает взгляд на меня.
— Мы же недавно… — растерянно бормочет, одни глазом все-таки поглядывая на экран.
— Больше двенадцати часов прошло, пора.
Рука у нее выглядит сносно. Насколько это реально в данной ситуации. Ничего не гноится и вполне себе нормально заживает, крови на повязке уже почти нет.
— Болит?
Упрямо молчит в ответ, но губы кусает, когда я прижимаю ватный шарик со средством к ране.
— Мне сын только что звонил.
Ина перестает вжимать голову в плечи, склоняет ее немного набок.
— Сбил какую-то девушку у себя там, просил помощи.
— Почему ты не мог за все это время просто к нему приехать? — спрашивает немного с укором.
— Это сложно, малышка. Зачем бы я стал навязываться, если он ясно дал понять, что после всего видеть меня не хочет? Я не привык давать людям вторые шансы. Включая собственного сына. Думал, что упустил его с концами. Присматривал, конечно, но особо без деталей. Сегодняшний разговор дал мне понять, что Рус изменился. Или же что тогда он совершил самую большую ошибку в своей жизни.
— Он теперь вернется в Россию?
— Думаю, да. Девочку ту будут оперировать у нас. Если Рус так о ней беспокоится, вряд ли отпустит одну.
— Я надеюсь, вы помиритесь.
— Почему? — усмехаюсь, отрезая лишние куски бинта.
— Кажется, что тебе одиноко, — признается Ина. — Я сначала думала, что ты просто весь из себя такой серьезный, когда мы сталкивались у Лии и Яра. А потом один раз присмотрелась к твоим глазам. Мне не по себе стало от такого тяжелого взгляда. В нем было очень много опыта. Больше отрицательного.
— Вы, девочки, любите замечать всю эту хрень, а потом брать на себя роль спасительницы. Только обычно это хорошим не заканчивается, — пытаюсь шутить, но Ина не улыбается.
— У тебя много денег. Много женщин, друзей, знакомых. Только все это не имеет значения, когда ты возвращаешься в пустую квартиру.
Ина прикусывает язык, будто понимает, что сболтнула лишнего.
Почему-то кажется, что не только меня она сейчас имела в виду. Я тоже неплохо умею читать людей по глазам. Все ее эти взбрыки, весь сарказм, показная неприязнь — это только лишь способы держать оборону, чтобы никто чужой не смог через нее пробраться.