Но надо пытаться забыть о Лукьяновой. Нельзя в одну реку дважды войти. А я постоянно лез туда, в реку эту. Мне и так хватает проблем, о которых пока лучше не думать. Надо было не идти на свадьбу, но это бы значило показать слабость, как будто для меня что-то значит Лукьянова, а этого не мог себе позволить. Да и родители не одобрили бы. Хотя, возможно, отец бы понял. Смотрел на него и не мог уразуметь, как он по сторонам не смотрит, когда на него бабы вешаются. Видно, Беркутовы как на одной женщине помешаются, так и до конца. Дня ведь не проходило, чтобы не думал о Лукьяновой. Иногда боль была тупой, иногда острой, иногда словно нож в сердце воткнули, так болело. Чуть не посадил печень, заливаясь алкоголем. Полный придурок.
Раньше помогало прийти в себя осознание того, что она далеко, за тридевять земель, будто бы в другом мире, далеком от меня.
А еще спасал гребаный смятый билет, хранимый в спальне в рамке под стеклом. Купил его, когда погнался в Стокгольм за сбежавшей невестой, как влюбленный идиот. Она заливала, что не встречается со своим боссом, что их связывают только дружеские отношения, и что она только о карьере думает. Хрен там. Слишком много времени они проводили вместе, чтобы ничего не подозревать. Поэтому я решил лично проверить, никому такое доверить не мог. Хотел уговорить Леру вернуться домой, если не увижу между ними связи, а они, как голубки, шли по аэропорту в обнимку.
Тогда я все понял. Наступил самый черный период в моей жизни, о котором даже вспоминать страшно. Навсегда запомнил это чувство предательства, возненавидел Лукьянову. Ненавидел и любил. Адская смесь, которая разъедала изнутри.
Каждый раз, когда хотел ей позвонить или написать, смотрел на билет и понимал, что предательнице не место рядом со мной. Предала раз, предаст и два. Сердце сжималось, а любовь разлеталась на куски, вот только не разрушилась, а миазмами расползлась по моему телу и уничтожает. Таких дел натворил, пока Лукьянова отсутствовала, что даже отцу было поначалу не разгрести. До сих пор последствия. И так тошно, а еще она вернулась.
Сияющая, красивая, такая же волнующая, притягательная. Разговаривала со мной невозмутимо, будто ничего для нее не значу. Пытался разговаривать с ней взглядом, но она отводила глаза. Пытался понять по выражению лица, что она думает. Поговорить даже собирался, попробовать наладить отношения. Я просто обязан был.
Если у нее все удачно сложилось со своим шведом, то оставлю в покое. Переборю в себе чувства. Но когда она уехала со свадьбы, понял, что не могу думать ни о чем другом, только преследовать. Захотел найти и узнать, почему сбежала, поговорить - все что угодно, но оказаться рядом.