Но дело в том, что известный теоретик лукавит. Действительно, у Наполеона в центре было больше войск, но битва решилась не в центре вообще, а конкретно на Праценских высотах, где реально с французской стороны сражались только две дивизии – Сент-Илера и Вандамма, в общей сложности – 16 тыс. человек. У союзников в бою за Праценские высоты приняла участие 4-я колонна, бригада Каменского и часть кавалерии из 5-й колонны, в общей сложности не менее 20 тыс. человек[944].
Численного превосходства на решающем участке в решающий момент времени не было создано французским полководцем. Если бы войска 4-й колонны двигались с бо́льшими предосторожностями, выслав вправо к Пунтовицу и Гиршковицу хотя бы элементарную рекогносцировку, атака Сент-Илера и Вандамма не была бы внезапной (кстати, в отсутствии этой рекогносцировки упрекает Милорадовича его оппонент генерал Ланжерон). Французам пришлось бы брать штурмом сильную позицию, занятую равным или даже превосходящим по численности противником. Более того, абсурдное стояние Буксгевдена лишило союзников еще как минимум 10–12 тыс. человек, которые также могли принять участие в бою за плато.
Но эти части не оказались на месте, где решалась участь сражения… Но самое интересное, что, подойди они даже к Праценскому плато и возьми его обратно, союзники бы все равно проиграли сражение. Наполеон выиграл бы его по-другому, нанеся какой-нибудь другой своевременный удар, о котором позже историки бы написали, что он был задуман французским полководцем чуть ли не за школьной скамьей.
Конечно, план Вейройтера был никуда не годен. Но как в свое время великолепно сказал Клаузевиц, на войне не так важно, что делать, как важно действовать решительно и целеустремленно. Если бы во главе союзной армии стоял твердый волевой человек, который обладал бы всей полнотой власти и инициативы, он сумел бы даже при этом плане избежать катастрофы. Но присутствие императора Александра I при армии сломало всю нормальную пирамиду военной иерархии. Царь лишил Кутузова действительного руководства, но сам не взял командования в свои руки. Сверх того, появился еще Вейройтер, который де-факто захватил часть командных полномочий. Бедой союзников был не только схоластический ум Вейройтера, чрезмерная мягкость и дипломатичность Кутузова, самоуверенность Александра и влияние его «молодых друзей», но и то, что никто из перечисленных лиц в действительности не командовал. Все запуталось до предела, в армии на уровне генералитета царил полный хаос. Каждый делал то, что ему пришло в голову в данную минуту.