. Штуттерхайм вынес из отступления примерно такие же воспоминания: «Ночью она [колонна Дохтурова. –
Примеч. авт.] потеряла еще много народу из тех, что заблудились в лесу или рассеялись по деревням»
[958]. Таким же увидел отступление союзников Ермолов: «…беспорядок дошел до того, что в армии, казалось, полков не бывало: видны были разные толпы… В сей день, по причине совершенного изнурения лошадей, оставили мы на дороге не менее орудий, как и на месте сражения»
[959].
Наконец, еще один свидетель отступления, князь Адам Чарторыйский, описал его в следующих выражениях: «Проходя через деревни, мы слышали только вопли людей, которые искали забвения своей неудачи в вине. Жители от этого страдали… Если бы несколько французских эскадронов были бы брошены, чтобы завершить наш разгром, не знаю, что бы случилось. Не было больше ни полков, ни отрядов коалиционной армии, одни только банды, которые шли в беспорядке, грабя все на своем пути и еще больше усиливая ощущение катастрофы своим видом»[960].
В этих условиях австрийский император не мог более помышлять о продолжении борьбы. Уже в ночь со 2-го на 3-е число в лагерь французов был послан с дипломатической миссией князь Лихтенштейн. Император принял его в Аустерлицком замке, куда он перебрался днем 3 декабря. Несмотря на одержанную блистательную победу, французский полководец прекрасно понимал, что силы коалиции еще велики. Французская армия устала, и продолжение боевых действий в том случае, если союзники окажутся припертыми к стенке, не сулит ему больших выгод. В результате Наполеон согласился на встречу с австрийским императором. Наряду с этим император оставался в своем заблуждении относительно Александра. Даже после отчаянной кровопролитной битвы он считал, что русского царя вынудили воевать с ним дурные советчики из его окружения, английские интриги и непонимание (по молодости) подлинных интересов своего государства. Можно предположить, что одним из мотивов согласия на скорое прекращение военных действий являлось нежелание Наполеона чрезмерно озлоблять своего сегодняшнего противника, которого он рассматривал как будущего потенциального союзника. Быть может, также поэтому настоящего преследования разбитого врага Наполеон не организовал.
Известный историк Колен, который уже не раз упоминался на страницах этой книги, справедливо отмечал: «Никогда еще армия не находилась в положении более благоприятном, чем армия Наполеона после победы при Аустерлице, для того чтобы предпринять безотлагательное преследование. Оставалось четыре дивизии пехоты практически нетронутыми: 1-й корпус [две дивизии. –