— Потому что не хочет нам потом служить, так она сказала и Сину, и Ингарду. Сказала, что не хочет подчиняться тем, чьих целей не понимает, кого считает темными. Она боится Сина.
Даор обрадовался, и необычная смесь уважения с умилением согрела его. «Сколько же ты сюрпризов скрываешь? — размышлял он. — Вот так просто отказываешься от силы, чтобы не терять свободу».
— Правильно делает. Не согласился бы служить ему и года.
— Ты и не согласился, — усмехнулся Келлфер, делая большой глоток. — Слышал об этом. Много шума тогда было?
— Когда ты начал обращать внимание на шум? — иронично спросил Даор. — Стареешь?
Они помолчали.
— Тебе она интересна, да? — спросил его Келлфер напрямую, когда Даор попросил показать ему эпизод испытания через кристалл. — У меня нет воспоминаний об этом, испытание проводил только Син. Сказал, что прошла его легко. Я никогда не видел тебя таким… — он замолчал, подбирая слово, — заинтересованным. Когда ты подошел к ней на балу, казалось, что… — Келлфер осекся. — Друг мой, не кажется ли тебе это плохой идеей?
— Я не собираюсь отчитываться перед тобой, — в голосе Даора зазвучал металл. — Не переходи граней, друг. Это не твое дело. Она… — Даор улыбнулся. — Разбудила во мне что-то. И я не хочу, чтобы это снова засыпало.
— Тем, что была, вероятно, первой женщиной, отказавшейся с тобой танцевать?
Келлфер подошел к Даору почти вплотную.
— Нет, — задумчиво ответил Даор. — Это произошло намного раньше. Дело не в отказе.
— Ты хочешь ее себе?
Даор посмотрел другу в глаза. Келлфер был неожиданно неспокоен. «Себе». Да, Даор хотел ее себе. Но Келлфер имел ввиду совсем другое, то, что происходило обычно, когда Даор встречал хоть сколько-нибудь интересную ему «обертку».
— Я сказал тебе не переходить грани.
— Ты не понял, — в примирительном жесте поднял руки Келлфер. — Я не осуждаю твой выбор, хоть и плохо его понимаю. Дело не в том, подходит она тебе или нет. Но я точно знаю, что у нее развиваются отношения с другим мужчиной, и… если наша с тобой дружба что-то для тебя значит, я прошу тебя, не надо вступать с ним в открытое противостояние.
— Кто это?
Даор сжал стакан так сильно, что по нему пошли трещины. Прежде, чем Келлфер заметил это, он немного усмирил разбушевавшуюся в груди бурю и восстановил целостность стекла, не произнося ни слова. Ничего страшного в этих сведениях не было — этот мужчина просто умрет, не оставив и следа в ее душе.
— Это мой сын, Келлан, — тихо ответил его друг, кладя ему руку на плечо. — Я не знаю, кто из вас победит в этой схватке, но уверяю: эта простачка того не стоит. Не так уж и много в ней особенного: она не стремится к большему, а значит, ничего в жизни не добьется. Она служанка по менталитету своему, она почти тридцать лет своей жизни прислуживала глупым и примитивным хозяевам. Не мне тебе рассказывать, какие нравы окружали Голденеров. Она не умеет использовать возможности и предпочитает покой стремлению к совершенству. И тем не менее, как-то крутит голову моему сыну. Я надеюсь на твое благоразумие, нет, на твое сочувствие: найди себе кого-нибудь еще для твоих обычных разовых развлечений. Келлан влюблен в нее. Мне это претит, и сама мысль о том, что он стремится к ней… Но все же он влюблен, а я не враг своему сыну.