в пользу пострадавших взыскивать?
Следом почтил своим визитом казарму купец-гном и, раздуваясь от собственной важности (и как только не лопнул с натуги?), злобно топорща длинную седую бороду, цедил слова через презрительно выпяченную губу. Мол, гномы здесь все сплошь купцы, поставляют важный инструмент, которому сносу нет, а их бьют совершенно неблагодарные людишки, и в каземат бросают вместе с преступниками. Закий благоразумно не стал оспаривать сказанное (хотя, видят боги, слов имелось в избытке), а послал красноречивого гнома все по тому же адресу. К градоправителю.
Теперь вот эльф заявился. М-да. Такого, пожалуй, так просто не пошлешь.
– Свидетели говорят, ваш блондин – один из зачинщиков драки, – доверительно сообщил капитан визитеру. – Будто бы он оскорбил одного из младших купцов, назвав его «подкаблучником».
В ответ эльф только недоуменно пожал плечами. Мол, ну ляпнул парнишка, не подумав. С кем не бывает? Его спутница презрительно фыркнула. Она явно слышала выражения и покрепче. Тр-р-р, тр-р-р, тр-р-р – покатилась бусина, и взгляд капитана невольно прилип к стеклянному шару.
– Гномы – очень гордые, – наконец изрек прописную истину Закий. – Вот вы, – капитан замялся, припомнив, что гость так и не удосужился представиться, а спрашивать имя теперь было как-то неловко, – ваше лордство, – наконец выдавил он, – как бы отнеслись к такому человеку, который вас «подкаблучником» обозвал?
– Так он и назвал, – насмешливо откликнулся визитер.
Девушка потрясенно ахнула. Капитан замер. Всем известно – эльфы убивали и за меньшее.
«Прибить парня решил, – затосковал Закий, – Только трупа мне здесь и не хватало. Придется и этого послать… к градоправителю. Чем он хуже двух других?»
Эльф был не хуже. Просто капитан не смог толком выразить свою мысль, глядя в сапфировый лед глаз гостя. Только сейчас до Закия наконец дошло, что он ни разу не смотрел гостю в глаза. Вероятно, тот просто не желал этого. Теперь же мужчина чувствовал, как холод ужаса медленно ползет вниз по позвоночнику. За свою жизнь он повидал много разных как людей, так и нелюдей, но никогда до этого не испытывал такой жути. Будто смотришь на собственную смерть, обмирая от ужаса, знаешь – вот он! – настал твой последний час. Надо встретить его достойно, но сил на это нет. Все мужество понадобилось для того, чтобы не обделаться и не опозориться окончательно. Послух был поражен. Он, сильный мужчина, способный руками гнуть подковы, напуган практически до мокрых штанов одним лишь взглядом перворожденного! Кому скажешь – не поверят. Хотя о таком особо и не болтают.