Стрела бьет в горло.
Славка хрипит — булькающе. Хватается за стрелу, тянет. Древко выдергивается неожиданно легко. Зазубренный наконечник остается в ране.
Стрелы летят отовсюду. И почти не промахиваются. Бронежилеты не спасают — стрелы бьют выше их, в горло, в голову. Фигуры в камуфляже падают, не успев ничего сделать. Короткая очередь — в никуда. Еще одна, и так же быстро обрывается. Лучников не видно.
Пальцы Калюжного скользят по застежке кобуры — впустую. Кобура мокра от крови. Его крови. Серые тени появляются неожиданно. Их много. Проскакивают в открытые ворота. Выныривают из темноты — из тыла, где-то и как-то просочившись через периметр. Калюжный не удивляется. Разворачивается и бросается в караулку. Ему кажется, что бросается. На деле — бредет, пошатываясь. За спиной не бой — избиение. Мечи и копья убивают беспощадно и быстро. Захлебывающиеся автоматные очереди внести перелом не могут…
Тумблер — скорей даже рычаг — общей тревоги на дальней стене, я добегу, обязательно добегу, думает Калюжный, достаточно лишь ухватиться за рычаг, и можно падать, радостно проваливаться в темноту беспамятства, и ему кажется, что он все еще бежит, все еще рвется к рычагу, и ноги действительно подергиваются, и сапоги скребут по грязному полу караулки, и…
Секиры, разрубившей ему голову, Славка Калюжный не почувствовал.
Сережа Панкратов видел все — и ничего не мог сделать. Пытался закричать — не получилось. Пытался отползти — не получилось. Неподалеку умирали люди — почти беззвучно. Разгильдяи, не надевшие сфер, сами подставляли глотку… Надевшие — пытались сопротивляться. Хрипы, приглушенные стоны, редкие очереди.
Но ночной стрельбе у периметра никто в Девятке уже не удивлялся. Привыкли, даже не просыпались… Сигнал тревоги так и не включился.
Потом все кончилось. Своих — живых — не осталось. Только чужие. Возле «Урала» щетинятся стрелами две кучи тряпья — черпаки, закемарили в кунге, радуясь, что сегодня обойдется без еженощных казарменных развлечений. Конечно, уснули без броников… Хотя и те не помогли бы выскочившим спросонья. Серая тень нависает над черпаками, деловито выдергивает стрелы. Показалось — один шевельнулся. Жив? Не показалось — короткий взмах ножа — шевеление прекратилось. Сережа сжался, стараясь быть маленьким и незаметным….
Из бака «Урала», пробитого стрелами, тянуло бензиновой вонью, но даже она не могла перекрыть запах крови.
Потом по бетонке глухо застучали обернутые войлоком копыта — всадники въезжали в ворота, сотня за сотней, и казалось — конца им не будет.
Сережа надеялся, что они пройдут, и он сможет как-то поползти, и добраться до караулки, она не обесточена, свет горит, и можно найти кнопку, или чем они там включают тревогу…