Напрасная надежда. Вырезавшие караул нукеры никуда от ворот уходить не собирались — крепость Карахара не должна была стать мышеловкой.
Невдалеке, там где дорога огибала рембазу и уходила к жилому городку, раздался панический вопль. Но быстро замолк.
Водила из черпаков, везший Звягинцева и Прилепского на проверку постов в открытом «уазике», просто обалдел, увидев двигающуюся навстречу темную массу всадников.
Обалдел и не попытался сделать ничего — лишь давил на газ, вцепившись в руль мертвой хваткой. Через секунду она стала действительно мертвой — стрела вошла парнишке в глаз. Звягинцев хрипел, пришпиленный к спинке сиденья несколькими стрелами. Трусоватый Прилепский среагировал быстрее, сполз вниз, вжался в днище машины — длинное тонкoe копье ударило в спину коротко и безжалостно.
Уазик с мертвыми пассажирами съехал с дороги и заглох, уткнувшись в бетонный забор. Три всадника, скрывающие угловатые, нелюдские фигуры длинными плащами, подъехали к замедлившим продвижение передовым сотням.
Они уже знали все, что произошло на берегу, напротив скалы, называемой аборигенами Воловий Рог. И что произошло под берегом — тоже. В их планах это ничего не изменило. Просто очередной шанс стал и последним.
Онгоны хорошо знали Девятку, хотя ни разу не бывали здесь. Приказы они отдавали четкие и ясные — ни слова не произнося вслух. Сотни уходили в темноту, к заранее выбранным целям.
Основные силы двинулись к самому центру городка. К двадцатому дому. В нем находилась квартира генерала Таманцева и обитала вся верхушка Девятки — но не она интересовала восьмипалых. Но там же, по сведениям онгонов, жила и главная цель их похода.
Женька Кремер.
Надо было что-то делать — но что, Сережа Панкратов не знал. Ему было страшно. Чужие пришли убивать. Они убьют всех, а потом — его. Найдут и убьют. Или не найдут? И что тогда? Один в городе трупов?
Грудь неприятно давило. Немного спустя Сергей понял — шартрез. Пузырек «Русского леса» во внутреннем кармане впился в ребра. Он с трудом, в три приема, вытащил плоскую бутылочку. Поднес к губам. Неразведенный одеколон обжег гортань. Легче не стало.
Тишина. Городок спал — последние минуты сна перед смертью. Сереже хотелось плакать, а умирать — не хотелось. И он заплакал, беззвучно. Слезы катились по щетине щек. Потом он достал зажигалку и грязный носовой платок, обернул флакон. Еле слышное бульканье. Аромат «Русского леса». Хотелось лежать и лежать, ничего не делая и вдыхая этот аромат…
Он встал на колени.
Ткань вспыхнула синим факелом, пламя лизало пальцы — боли Сергей не чувствовал. Чужие его заметили, кто-то закричал, кто-то бежал к нему. Огненный комок прочертил воздух и упал — там, где возле «Урала» расползалась бензиновая лужа. Сергей рухнул на каменистую землю, стараясь удариться головой как можно сильнее…