Милена оказалась милостива — но отпустила побежденного из сладкого плена не сразу. За свободу пришлось платить…
А потом все лопнуло и рассыпалось, и слилось вместе вновь, и не стало ни побежденных, ни победителей, не стало ничего — просто в самом сердце Великой Степи двое любили друг друга…
Но если честно…
По большому счету, если отбросить все рассуждения о хитросплетениях загадочной женской души, — Милена мужа не любила. Была верной женой и великолепной любовницей — но не любила.
Никто другой, впрочем, ее любви тоже не удостоился. Может, время не пришло. А может, не оказалась к этому способна. Кого может любить клинок, пусть и прекрасный, но выкованный для битвы, для победы, для успеха и славы? Милена была именно такой…
К Гамаюну же ее привел и возле него удерживал извечный женский инстинкт — быть женщиной самого сильного самца в стае. Вожака. И передать его гены детям… Но — не любила.
Может и был прав ее отец, не раз говоривший: «Стоило тебе, Мила, парнем родиться…»
Черные метки встречаются не только на страницах пиратских романов. В личных делах офицеров — тоже.
У старшего лейтенанта Сергея Кулая, известного под дружеским прозвищем Пак, такая метка наличествовала (как и у майора Кремера). Правда — по иным причинам. Хотя и Кулай происходил из национального. меньшинства, не являющегося даже титульной нацией союзной республики или автономии — из советских корейцев. Но не происхождение испортило Сергею карьеру.
И в самом деле, прародина Кремера — страна агрессивного блока НАТО, с самой сильной и многочисленной в континентальной Европе армией. А северные корейцы, ведомые своим Любимым Вождем товарищем Ким Ир Сеном, оставались нашими (хоть и себе на уме) друзьями. И армия их, соответственно,— союзницей. Южные же…
Как всем было известно из политинформаций, армия марионеточного Сеульского режима спала и видела, как бы перебежать под знамена идей чучхе, удерживаемая от сего желания лишь штыками американского экспедиционного корпуса. Так что представителем потенциального противника Кулай не считался. Наоборот, заканчивал он то же училище, что и Гамаюн (очень серьезное училище!), и, по всему судя, службе его предстояло проходить незаметно, без открытого ношения формы и наград, в какой-нибудь из стран Юго-Восточной Азии, представляющей интерес для советского Генштаба и богатой выходцами с Корейского полуострова.
Сгубила Сергея Кулая любовь к прекрасному. К искусству. Конкретно — к музыке. В отпуске, в родном Ташкенте, свежеиспеченный лейтенант (и солист курсантского ВИА) принял участие в репетиции команды, организованной друзьями детства. И оказалась там девочка из подпевки, тоже представительница малого народа, законопаченного вождем и учителем в Среднюю Азию — крымских татар. Симпатичная девица. И сразу обратившая на Кулая внимание…