Карнавальный обед хвастается коронным блюдом – джамбалайей. Кушанье с похожим на припев названием неповторимо, ибо состоит из риса – и всего, что росло и водилось в Луизиане.
Столь же традиционно ритуальное лакомство: пирог трех королей, точнее – волхвов. Маленькую фигурку Христа-младенца запекают в тесте. Тот, кому она достанется, должен в следующий карнавал угостить друзей обедом, обязательно включающим яства лучшей в Америке кухни.
1 марта
Ко дню рождения Оскара Кокошки
Его работы сочатся печалью и страхом. Художник писал их без эскизов, за один присест, иногда процарапывая краску на полотне. Считая портреты взаимодействием двух сознаний, Кокошка выплескивал на картины собственную боль. Не гонясь за внешним сходством, он стремился вглубь, что редко радовало его модели. Увидав результат, многие отказывались платить за работу. Так случилось с портретом известного биолога Августа Фореля. Родственники не находили сходства, пока два года спустя профессор не пережил инсульт.
Будто предчувствуя, что ждет его поколение, Кокошка нещадно сгущал краски. С его портретов на нас глядят сосредоточенные умные лица с пронзительными глазами. Все они кажутся смертельно больными пациентами того туберкулезного санатория, куда Томас Манн загнал старую Европу в “Волшебной горе”. Это – обреченный, ждущий варваров, вчерашний мир, по которому мы не устаем тосковать.
2 марта
Ко дню рождения Михаила Горбачева
Я помню, как с ним знакомилась Америка. Переживая за реформы и не отрываясь от телевизора, мы с друзьями издалека следили за первым в истории двух стран интервью в прямом эфире. СССР, естественно, представлял Горбачев, Америку – куда более в ней знаменитый Том Брокау.
– Кто ваш любимый американский писатель? – спросил напоследок Брокау.
– Разные, – видимо, заподозрив подвох, ответил Горбачев, но его все равно полюбили в Америке.
Сегодня только в ней, пожалуй, остатки этой “горбомании” и сохранились. Но я твердо знаю: жизнь без всего, что пришло с перестройкой, никому бы теперь не понравилась. Светлым идеалом прежнего режима был коммунизм не Маркса, а Хонеккера: социализм с колбасой и эффективной секретной полицией. Любоваться ГДР, однако, могли только приехавшие по службе и с Востока. Сам я прилетел в Берлин с Запада, когда город еще не сросся и каждому было ясно, по какую сторону рухнувшей Стены жил разноцветный мир, а по какую – черно-белый. Но раз Горбачев начал процесс, радикально изменивший жизнь всех, включая и мою, то надо в этом признаться. Вот за что я благодарен Горбачеву:
за то, что Горбачев наступил на горло своей песне;