— Меня зовут Кань! Мне тринадцать лет. Несколько слов… М-м-м… А! Я люблю своего деда и брата и когда-нибудь стану великим воином, Опорой Императора! И тогда люди будут ползать у меня в ногах и лизать сапоги, — Он широко улыбнулся и вскинул свой маленький кулачок вверх.
Акургаль безразлично пожал плечами, тыкнул пальцем наугад в следующего.
Им оказался Стас.
Делать было нечего. Попаданец вздохнул, почесал ладонь, встал с брошенного на землю куска ткани.
— Меня зовут Саргон, мне тринадцать лет. Люблю узнавать что-то новое, не люблю рано вставать. Хочу стать самым сильным воином!
Люди вокруг захмыкали, но скорее одобрительно, нежели с издевкой. Расчетливые взгляды соседей жгли ему спину. Каждый в отряде прикидывал, чем может быть полезен одинокий мальчишка. И ход мысли Саргону очень не нравился, потому что вариантов там было немного. Приманка, мясо или другая похожая роль. Воспринимать его всерьез никто не думал.
Следующим встал Сянь. Они с Канем были очень похожи, вот только если у младшего имелось лицо мечтателя, то у старшего оно уже начало принимать черты жесткого и сурового лика реалиста.
— Меня зовут Сянь, мне шестнадцать лет. Я люблю упражняться с копьем и резьбу по дереву. Мечта — стать придворным скульптором!
Сянь четко и твердо, словно по писаному, оттарабанил свою часть и сел обратно. Теперь держал слово его отец.
— Меня зовут Вань, мне… ох, так просто и не вспомню. Считайте меня мужчиной в возрасте гармонии Гуань Инь, — Лукаво улыбнулся он, — Я отец этих двух оболтусов, чем неизмеримо горд. Люблю читать старые фолианты, да, пожалуй, играть в Шу. Мечтаю об овечьем тулупе, — Рассмеялся он, и его товарищи вокруг тоже заулыбались.
— Меня зовут Уру, мне двадцать девять лет, — Поднялся с места гладко выбритый мужчина, — Кажется, у нас с достойнейшим Ванем одно увлечение, — Он сделал легкий поклон сидящему рядом сокоманднику.
— Я тоже интересуюсь древними свитками и игрой в Шу. Еще мне по вкусу нежная музыка флейты сяо и тонкое искусство заваривания травяных сборов. Однако на чайную церемонию, боюсь, претендовать пока не в праве, — Он тонко улыбнулся, развел руками и сел обратно.
Следующим поднялся ровесник Сяня — тот самый юноша, что выбрал себе ятаган.
— Меня зовут Чжан Юлвей, мне шестнадцать, — Вежливо сказал он. Люди вокруг разом притихли, настороженно оглядывая стоящего паренька. То, что он имел фамилию, означало наличие дворянства. Причем не просто чиновничью кличку, а настоящую, из благородного дома.
Даже самый захудалый аристократ пользовался в этой стране такими привилегиями, что сослать его в забытый Богом форт можно было разве что по личной просьбе Императора, его приближенных или наместников. А водить знакомство с человеком, у которого ТАКИЕ враги не хотелось никому.