Королевы анимации Disney. Кто и как придумывал всем известных принцесс: от Белоснежки до Мулан (Холт) - страница 163

Вдохновленная своим влиятельным положением в книжном мире, Гё взялась еще за один проект, уже в качестве автора и иллюстратора. В начале он не казался чем-то радикальным или дерзким – она просто рисовала младенцев. Гё изображала малышей в блаженстве повседневной жизни, от объятий до сна. Книга писалась от лица ребенка, который приходит в восторг оттого, что в доме появился младший брат или сестра. Детей она рисовала, отражая диапазон этнических групп, с которыми сталкивалась, живя в Нью-Йорке; по словам самой Гё, это был «интернациональный набор младенцев – маленькие черные младенцы, азиатские малыши, всевозможные карапузы». Ее образы были мягкими, теплыми и милыми, а текст был довольно простым, чтобы понравиться дошкольникам.

Однако готовая книга вызвала негативную реакцию у издателя. Руководство раскритиковало разнообразие изображений и настояло, чтобы афроамериканских младенцев убрали из книги, дабы не навредить продажам. Это было в начале 1960-х, и лишь 6,7% издаваемых детских книг в США содержали изображения цветных детей, несмотря на все происходящие социальные и культурные изменения в обществе. Верховный суд запретил «равенство порознь» – доктрину, оправдывающую расовую сегрегацию в государственных школах, и Закон о гражданских правах 1964 года был не за горами, но детские библиотеки все еще оставались настолько однородными, что один из редакторов в своем обращении как-то сказал: «Белый мир детской литературы».

Гё была непреклонна. Она не позволила опубликовать книгу, если иллюстрации не будут отражать все многообразие культур. Ее решимость была вознаграждена – книга вышла в 1963 году и стала бестселлером, было продано более полутора миллионов копий. «Детям нужны факты, – однажды сказала Фудзикава. – Я включаю их в свое творчество, потому что дети пытаются до них докопаться, когда слушают рассказы». Тексты Гё получались невероятно чувствительными, она была уверена, что изображения, которые мы показываем детям, и истории, которые им рассказывают, влияют на восприятие действительности в более поздние годы. Именно в таких принципах инклюзивности и индивидуальности отчаянно нуждалась студия Уолта Диснея, и именно это Мэри Блэр собиралась до них донести.

Несмотря на недовольство Уолта и споры среди сотрудников, «Сто один далматинец» удостаивался похвальных отзывов начиная с премьеры – 25 января 1961 года. Журнал «Тайм» писал: «Это самый остроумный, очаровательный и совсем не вычурный фильм из всех, когда-либо созданных Уолтом Диснеем». Еженедельник Variety оказался скромнее на комплименты, штатные кинокритики писали: «Хотя мультфильм получился не настолько очаровательным или вдохновенным, как некоторые из самых незабываемых анимационных проектов, это вне всякого сомнения кропотливая и творческая работа». И все же картину восприняли не так, как предыдущие фильмы Уолта. Его перестали считать авангардистом, создающим шедевры, которые превосходили всякие ожидания и переходили из поколения в поколение. Как-то Дисней сказал: «На самом деле мы снимаем фильмы не для детей, мы создаем фильмы, которыми дети могут насладиться вместе с родителями». Теперь же казалось, что он сам перестал получать удовольствие от анимационных фильмов. «Сто один далматинец» получился детским и создавался в корыстных целях.