— Смотри и учись… — кивнул я ефрейтору и придавил француза коленом. — Хоу мэни блять!?
Надеюсь я ничего не перепутал…
— Дух! Дух! Асси! Дух! — заверещал он, то ли от страха, то ли от запаха из моего рта.
Зубы-то я не чистил сегодня — некстати вспомнил я.
— Какой я тебе дух, урод!? Ах ты гандон! На погоны смотри! Хоу матч, спрашиваю!
— Товарищ лейтенант, по-моему он говорит что их двое… — прервал меня солдат стреляя взглядом на руку пленного.
«Задрот» испуганно показывал два пальца.
— А-а-а… Ну я так и понял… — чувствуя, что краснею, пробубнил я.
Как ни странно, француз, похоже, не соврал и их и правда было всего двое. Он, какая-то немецкая баба… Симпатичная такая, даром что рожа опухла. Стройненькая, высокая, с аккуратной грудью и стройными… Тьфу! Опять не о том думаю!
Короче, немка, похоже, получила сотрясение и всю дорогу блевала, ругалась и пыталась вырваться. Особенно рьяно она начала психовать, когда увидела кровоподтек на затылке задрота. Видимо решила, что это я его, а не он сам с испугу о подоконник приложился.
Она успокоилась, лишь когда я попросил Лисина перевести ей, что люблю в этой жизни три вещи, немцев, женщин и то, что я делаю с немецкими женщинами. По английски она понимала не в пример лучше своего приятеля, так что успокоилась довольно быстро.
Иностранцы, в целом, не доставили особых проблем, — так, связать да сложить в пустой клинике, чтобы Арфа вместе с, из ниоткуда нарисовавшейся, Бэйри за ними поглядывали. А вот с Соляркой уже были проблемы. Не знаю как ей удалось сдержать последнюю ракету, но после этого она вырубилась. Причем сделала она это прямо на Пугачеве. Как он умудрился оказаться под ей, я уточнять не стал. И так заебались ее стаскивать. Вчетвером с трудом подняли. Сколько же она весит, блин!? Я, конечно, знаю что у нее повар хорошо готовит, но это же не повод столько жрать-то!? А с виду вроде стройная. Симпатичная даже. Так или иначе, отнеся Селедку к пленным, мы еще полтора часа прочесывали город.
Вернее — шароебились то тут то там, попутно отбиваясь от напуганных мурзилок, что повылезали из халуп, когда все стихло. Собираясь возле тлеющих развалин какого-то дома, они все спрашивали, какого хрена у них в городе стало одним зданием меньше. Явно намекая, что это я виноват. Вот же гады, а?
Хорошо хоть Кабанова тут все любят, так что можно было оставить его успокаивать толпу, а самим бродить по всяким чердакам и крышам.
Впрочем, в этом смысла уже не было. Ибо если бы где еще оставались эти недоделанные иностранцы, то нас бы уже раз сорок обстреляли. Но проверить все таки нужно. Мало ли.