Впрочем, моя песня испортила жизнь и одному композитору.
В Риге ставили спектакль по пьесе Арбузова «Нас где-то ждут». А композитором этого спектакля был мой приятель Рома Гринблат. Я как раз приехал в Дубулты отдыхать, по пути повидался с Ромой и легкомысленно и нагло пообещал ему написать для спектакля слова песни — лейтмотива, на котором должна была строиться музыкальная драматургия. Рома вкратце объяснил смысл пьесы (вот не помню, то ли я был такой нахал, то ли у Ромы у самого текста не было, только пьесы я не читал).
Пару раз Рома навещал меня в Дубултах, про текст не напоминал, а у меня как-то на отдыхе всё руки не доходили, словом, я про обещание забыл и накануне отъезда неосторожно пришел к Роме в гости уже в Риге.
Рома мрачно выставил бутылку рома, миску с порезанными вдоль на четвертинки маринованными огурцами (еще и сейчас злобная память подсказывает, что огурцы были некрепкие, вялые) и, выпив со мной по рюмке, ушел, заперев входную дверь.
— Напишешь обещанное, — сказал напоследок этот музыкальный гуманист, — позвони вот по этому телефону, я тебя выпущу.
Что уж тут сработало — злость, ром, Рома или некачественность закуски, — только через два часа я позвонил.
— Читай, — сказал этот феодал 1962 года.
Прошу у читателя прощения, но тут я вынужден ознакомить его, так сказать, со словами текста — в дальнейшем развитии событий они сыграли роль определяющую.
А куда идет дорога?
А зачем идет дорога?
А дорог на свете много
Ну и что?
По песку и по паркету,
И с планеты на планету
Ходят в ватниках, бушлатах
И в пальто.
То луна, то снова месяц,
То один, то снова вместе,
И кому какое дело —
Кто — куда?
У дорог свои законы:
Мы почти уже знакомы,
А они опять разводят
Навсегда.
Хлеб делили, песни пели,
Дело сделать мы успели,
Не успели только выяснить:
Как жить ?
И опять дела и песни,
Мы с дорогой вечно вместе.
А вопрос еще успеем
Разрешить.
Пришел Рома действительно вскоре — я еще ром не успел допить, деловито сел к роялю, что-то там посочинял, прикинул и сказал: «Пойдет». И я счастливый, что дело кончилось благополучно, отправился на вокзал.
Спустя примерно месяц Рома приехал в Москву на съезд композиторов. В номере гостиницы «Центральная», на этот раз под водку, он сообщил мне, что текст одобрен, но режиссура просит все-таки дописать куплет, ответив хотя бы в общих чертах на заданные в песне вопросы. Для убедительности просьбы он заставил меня даже подписать привезенный договор.
Сочинение для таких, как я, дело обычно веселое, иначе зачем нам сочинять? Не откладывая дела в долгий ящик, я на краешке стола, на этот раз с качественными солеными огурцами, тут же и дописал, мало смущаясь, что соседи Ромины, известные латвийские композиторы, легкомыслие мое явно не одобряли (в отличие от соленых огурцов и водки).