— Ты слышишь, они еще собираются песни петь, — опять прошептала Лена не то с обидой, не то с жалобой.
— На Руси всегда так: где плачут, там и поют, — заметил Глеб.
— Какая тут Русь! Край света…
Она уже сидела на нарах в своем недавно выстиранном, но неглаженом лыжном костюме, подтянув ноги к подбородку и глядя в окно. Отсюда была видна покато снижающаяся к речке луговина, а за речкой поднималась сопка вся в буйстве красок. Яркие желтые и оранжевые, темно-зеленые и по-весеннему светло-зеленые, коричневые и даже пронзительно красные листья на густо растущих деревьях перемешались там в удивительно гармоничных сочетаниях, напоминая и в самом деле цветение — весеннее, летнее или еще какое-нибудь. Это колдовала, буйствовала, вышивала на сопках красивая и веселая приморская осень, похожая на вторую весну.
Но Лена как будто и не замечала этих красот и красок. Она смотрела как бы сквозь сопку и видела то, что за нею. Далеко-далеко за нею.
— Там, говорят, и солнышка нету. Всю зиму — ночь и пурга.
Она сидела такая грустная и горестная, что у Глеба сжалось от сострадания сердце и вдруг подумалось: а не лучше ли было бы и в самом деле остаться ей в Крыму, как советовали ее тетушки? Жила бы в тепле, родила бы и растила сына. Или дочку, которую назвали бы Наташкой…
Может быть, сказать ей об этом?
Но сказал он почему-то другое:
— Я ничего не могу изменить.
— Я знаю: ты не можешь, — сказала она, выделив слово «ты». — Ты будешь выполнять все, что тебе скажут.
— Я — военный.
— В армии тоже разные люди бывают.
— Как и всюду. Только в армии не принято отказываться.
— Военным, наверно, не надо жениться.
Когда-то Глеб об этом подумывал и говорил. В этой дороге увидел, как офицеры нянчили ребятишек, выносили горшки, переругивались с женами, а сегодня и сам вроде как переругнулся. «Обабились мы в этих телятниках!» — говорил недавно Володя Крупко, уже получивший назначение на Курилы. Сам же Глеб начал вдруг замечать, что становится боязливее — из-за того, что рядом с ним Лена, а теперь еще и будущий маленький Тихомолов.
— Вот ты и задумался, Глебушка!
Лена, оказывается, наблюдала за ним и, вероятно, ждала какого-нибудь ответа.
— Я еще не настоящий кадровый военный, — отговорился он.
— Вот если бы ты не ушел из газеты, так, может быть, нам и ехать никуда ие пришлось бы, — напомнила Лена.
— Может быть.
— А тебе это нужно было?
— Да как тебе сказать? Есть такая народная мудрость: что ни делается, все к лучшему.
— И то, что сегодня сделалось?
— Вполне возможно. Во-первых, на Чукотке обязательна замена и мы сможем оттуда поехать в любой военный округ — хоть на юг, хоть на север. Во-вторых, это совершенно новая для нас земля, которую мы никогда в другое время не увидали бы.