Фердинанд покачал головой, не то соглашаясь, не то сомневаясь. Больше все-таки соглашаясь, пожалуй. Потому что его Герта казалась ему сейчас и практичнее, и умнее его.
— Это мое счастье, что ты есть у меня, — проговорил он, благодарно глядя на жену. — Я пойду с тобой, куда ты хочешь… куда скажешь.
Фрау Гертруда посмотрела на него с удивлением. Она не могла вспомнить, говорил ли он ей когда-нибудь такие слова, но, если бы даже и говорил, она слушала их, как впервые в жизни. Слушала с большой женской радостью, от которой по ее жилам побежала вдруг жаркая молодая кровь, возбуждая и нежность, и признательность, и ответную готовность идти куда угодно за ним.
— Собирайся, дорогой! Ужинать мы будем дома.
— Я только теперь начинаю понимать, почему люди женятся, — продолжал Фердинанд произносить непривычные слова.
— Бедный мой!..
В город она вела его, как ребенка, за руку, совершенно запретив разговаривать, а сама испытывала при этом удивительное чувство отваги, решимости, уверенности. Если бы кто-то попытался в это время отнять у нее Фердинанда, она бы дралась за него, как солдат. И в то же время у нее в голове пробегали совсем не воинственные мысли. С грустноватой мудростью она рассуждала так: счастье в пору тревог и несчастий — может быть, всего лишь забвение. Но оно все равно счастье. Короткое — оно еще больше счастье. Будем же дорожить им! Мир стал слишком непонятным и неспокойным, так что будем укреплять наш собственный мир, мир двоих…
В самом начале тринадцатого дня в штабе батальона появился Женя Новожилов. Он приехал вместе с «молоковозами» первой роты и внес в столовую — саперы как раз садились завтракать — запахи луговых трав и утренней росы. Прямо с порога доложил:
— Товарищ майор, взвод разведки задание выполнил, проверку дорог и мостов закончил. Мин нет.
— Хорошо. Садись с вами завтракать, — пригласил майор.
Женя снял пилотку и сел на свободный, между Полонским и Роненсоном, стул. Оглядел сервировку, провел рукой по скатерти. Осведомился у Роненсона:
— Мои ребята поставлены на довольствие?
— Ты еще спрашиваешь!
— А где они сейчас? — спросил о разведчиках Полонский.
— Идут по дороге фольварк — Гроссдорф с миноискателем. Хотя тут все изъезжено, я решил все-таки проверить обочины.
— Это ты правильно решил, — одобрил комбат.
— Теперь нам отдохнуть бы, товарищ майор, — не столько попросил, сколько напомнил Женя комбату.
Теленков повернул голову к Горынину, тот сказал: «Надо дать», — и комбат объявил:
— Неделю вас не тронем.
Женя откинулся на спинку стула, оглядел всех сидящих за столом, и все ему, как видно, понравилось, потому что он улыбнулся почти блаженно и пропел свою привычную коротенькую песенку: