— Так-так-так. Значит, вы — кадровый командир. Тогда понятно. Тогда, я думаю, вам следует продолжать служить… У вас нет возражений?
— Никак нет.
— Просьбы, претензии, жалобы?
— Тоже нет, товарищ генерал.
— Что ж, хорошо. Желаю вам успеха… Зовите следующего.
Следующим был Полонский, о котором дивизионный кадровик коротко доложил:
— Начальник штаба батальона. Учился в Академии художеств, но со второго курса ушел добровольцем на фронт. Желает продолжить учебу. Деловые качества хорошие…
— Не подумайте, что я хочу загубить ваш талант, — так встретил генерал вошедшего Полонского, — но все же хочу предложить вам остаться в армии, где вы тоже могли бы найти соответствующее применение.
— Товарищ генерал, мне еще надо понять, есть ли у меня способности, не говоря о таланте, — возразил Полонский со своей подкупающей улыбкой.
— Раз начальник говорит, что есть талант, значит, есть, — улыбнулся и генерал, явно любуясь Полонским.
Сам мешковатый и маленький, располневший, генерал смотрел на подтянутых, стройных офицеров с этакой уважительной завистью. Офицерский корпус мирного времени полуштатскому «политическому» генералу представлялся состоящим именно из таких вот молодцов.
— Должен признаться, что мне просто жаль вас отпускать из армии, — произнес наконец генерал.
— Надо же мне доучиться, товарищ генерал!
— Конечно, надо…
И опять смотрел генерал на Полонского — теперь уже сожалеющими глазами.
— Отпустим? — спросил кадровика.
— Думаю — целесообразно.
— Ну… идите! Успехов вам!
Обрадованный Полонский лихо повернулся, пристукнул каблуками, не подозревая, что всем этим строевым шумом только усиливает сомнения генерала.
— Подождите!
Полонский остановился и повернулся уже без всякого щегольства.
— Смотрите, чтоб ваша фамилия появилась потом среди лауреатов Сталинской премии, — сказал генерал. — У меня память на людей хорошая, и я буду ждать.
— Я бы не отказался, товарищ генерал, — ответил Полонский.
— Будем надеяться.
Появление замполита батальона капитана Вербового было предварено такими словами начальника отдела кадров:
— Молчалив и немного замкнут. Настоятельно просится обратно в райком, откуда ушел на фронт. Получено письмо из обкома партии с просьбой демобилизовать товарища Вербового.
— Так что же, удовлетворим? — спросил генерал.
— У нас такое мнение, — сказал кадровик.
Судьба Вербового была решена.
— Поднимайте Сибирь! — напутствовал его генерал. — Сибирь — это наша завтрашняя сила, — добавил он.
Следующим был Густов. Он вошел с намерением сражаться за свою долю до последней возможности.
Генерал уловил его настроение (или же был предупрежден всезнающим кадровиком) и начал чуть агрессивно: