— Значит, до свиданья, Зоя! — продолжал Густов. — До завтра!
— На чем же вы поедете? Ваш мотоцикл еще не вернулся.
— Не все ли равно! Есть еще попутные машины.
Он выглядел почти радостным. Уходил — и радовался…
— Но почему вы так торопитесь? — все же спросила Зоя.
— Я боюсь, что вы подумаете обо мне плохо… если я останусь сейчас.
— У вас появились плохие мысли? — чуть игриво спросила Зоя.
— Нет, что вы! Они — хорошие. Они — самые лучшие… Они вот какие!
Он вдруг схватил ее руку и поцеловал — пожалуй, слишком порывисто и крепко, как руки, в общем-то, не целуют.
Потом быстро вышел.
Была какая-то не вполне осознанная, но властная необходимость уйти, и он ей повиновался.
— Ну, наконец-то! А то я не знал, что и подумать, хотел уже на розыски посылать… Где ты пропадал целые сутки?
— У Полонского задержался. Выпили немного…
— Ну ясно: друзья-приятели встретились! А я тут гадай — в гостях ты сидишь или где-нибудь в аварию попал. Еще хорошо, что никому не докладывал — дай, думаю, подожду до утра. Сам знаешь, как теперь строго…
Густов не оправдывался. Сидел с понимающим видом в кресле перед комбатовским столом и ждал окончания этой законной беседы. В то же время он чувствовал, что комбат нарочно растягивает ее и ведет исподволь какую-то свою подготовочку. Наверное, хочет послать на какое-то неприятное задание.
— Тут еще вот какое дело, — продолжал комбат. — Мне дали отпуск, так что тебе надо будет принять батальон.
— Вам дали? — поразился Густов.
— Мне, — отвечал Теленков. — А что ты так удивился?
— Вербовой говорил, что м н е обещали.
— И тебе дадут! — бодро, надежно заявил Теленков. — Мы же с тобой не можем уехать одновременно. Пока что дали мне… как семейному, я вернусь, и сразу начнем твой вопрос решать. Так что принимай батальон и жди меня. Приказ уже подписан.
Теперь он явно спешил закончить все объяснения и не зря упомянул о подписанном приказе, ибо после такого упоминания у военных людей сами собой прекращаются всякие обсуждения и даже обиды. Приказ-то подписан! Угрызений совести Теленков, естественно, не испытывал, хотя мысль об отпуске возникла у него именно тогда, когда Вербовой хлопотал за Густова. Он, конечно, перехватил эту мысль. Но ничего необычного и странного тут не видел. Он ведь и раньше, он всегда пользовался дельными подсказками и предложениями своих подчиненных. Подчиненные в принципе для того и существуют, чтобы придумывать и предлагать дельные соображения своим начальникам. Вполне закономерно, даже справедливо будет и то, что первым поедет не Густов, а сам комбат, первое лицо в батальоне, уже привыкшее все получать первым. Так что вот…