Холодно. Но я не хотела возвращаться домой.
И снова парк. Снова смотровая вышка. Я завидела Тау ещё издалека. Приставив к глазам бинокль, он что-то высматривал в стороне речки.
Медленно поднявшись наверх, я встретила его улыбку.
— Эн! Ты всё-таки пришла.
— Так получилось.
Подойдя ближе, я села на дощатый пол и прислонилась спиной к перилам.
— День не задался? — поинтересовался Тау.
— Угу. Ещё один паршивый день.
— Но сегодня ты от меня не шарахаешься.
Я смутилась и притянула колени к груди. Не стала ничего говорить, и Тау тоже молчал. Долго; похоже, увлёкся своим занятием.
— Тебе удобно там сидеть? — вдруг спросил он с искренним любопытством.
— Нормально, — растерянно ответила я.
Поразмыслив несколько секунд, Тау убрал бинокль и сел на пол в метре от меня.
— А, и правда, довольно удобно. Жестковато только. И грязно слегка.
Он скрестил ноги и положил ладони на колени. Ветерок колыхал его русые волосы, переплетал светлые, выгоревшие пряди.
— Ну? И что у тебя случилось?
Я напряглась, но постаралась скрыть это за недоумевающим взглядом.
— Не угадал? — удивился Тау. — Извини, просто у тебя такое грустное лицо.
— Оно у меня всегда такое.
Он засмеялся.
— Могу выслушать, если хочешь на что-то пожаловаться.
Карие глаза его искрились, хотя солнце совсем не касалось их.
Я вздохнула. Запрокинула голову и уставилась на крышу. На самом деле желание пожаловаться часто посещало меня. Но я отмахивалась от него, старалась заглушить, считая, что не имею права на жалобы. Как, живя в тепле и сытости, я могу быть недовольна своим положением? Разве это не делает меня ужасным человеком?
— Глупости, — сказал Тау. — Ведь для человека его личные проблемы всегда трагедии, какими бы в сущности незначительными они ни были. Все мы эгоисты. Так почему бы не жаловаться, если от этого становится легче?
Прочёл ли он мои мысли, или я, не заметив, сама озвучила их? Вроде бы Тау смотрел на меня, но я никак не могла поймать его взгляд.
— Всё будет хорошо.
Слова полоснули по сердцу. Я скривилась и опустила голову, вжалась в перила. Тишина забилась в уши. С каких пор эта фраза стала причинять мне боль? Почему она больше не успокаивает? Неужели я так часто повторяла её, что успела привыкнуть?
Могут ли мои надежды никогда не оправдаться?
Скрипнули доски — Тау встал на ноги и отряхнул джинсы. Бинокль снова мелькнул в его руке. Я подняла глаза, почувствовала ветерок на щеках. Мысли рассеялись.
— Что такое ты там высматриваешь?
— Птиц, — ответил Тау, не отрываясь от бинокля.
— Здесь можно увидеть кого-то, кроме воробьёв?
— Конечно! Зачем, по-твоему, здесь стоит эта вышка? Она, между прочим, орнитологическая. Хочешь сама посмотреть? Могу ещё научить тебя различать птичьи песни.