— Проклятье, — буркнула Мария. Быстро и уверенно, словно делала такое каждый день, она выудила из-за пазухи платок и стёрла с ладони Кира остатки магии. Его всего трясло.
— Мария, что происходит? — лепетал Петер, трясясь почти так же сильно. — Рука… С рукой всё в порядке?
— Неужели непонятно, что дикая магия очень опасна? Каким идиотом нужно быть… Чёрт!
Мария взяла Кира за подбородок, всмотрелась в его глаза. Он едва ли реагировал, только тяжело дышал.
— Но ведь, — подала голос я, — Кир постоянно контактирует с чистой магией. Наверное, он просто не подумал…
— Ты права. Это полностью моя ошибка, — сказала Мария с привычной холодностью. — Возвращаемся. Сейчас же.
Когда мы выбрались из леса и посадили Кира в машину, он немного пришёл в себя. Взгляд его стал ясным, но дышалось ему всё ещё с трудом. Магия не оставила никаких следов на его ладони, и я терялась в догадках, что же произошло. Наверняка, Мария знала ответ. Она дала Киру бутылку воды, но руки его так дрожали, что он не мог сделать и глотка. Я подумала, что ему была нужна поддержка Петера, но тот отошёл от машины подальше и закурил. Конечно, он перенервничал. Я и сама едва находила в себе силы, чтобы не рухнуть на асфальт.
Только Мария сохраняла хладнокровие. Хотя мне и казалось, что причиной её спокойствия скорее была усталость, какую я никогда прежде не замечала. Тяжёлая, словно копившаяся многие годы. Очень давняя усталость.
— Мария, — хрипло произнёс Кир, после того как она помогла ему с бутылкой, — что всё это значит? Что это было? — Он посмотрел на свою ладонь, будто хотел найти в ней ответы, а потом поднял влажные, полные боли глаза. — Почему?.. Как такое вообще…
Он захлебнулся. Зажал рот рукой, словно пытаясь остановить льющиеся наружу чувства. Мария подошла ближе, притянула его голову к своей груди и гладила по волосам, пока Кир не перестал дрожать.
— Франтишка была бы сейчас очень кстати, — тихо сказала она.
А если бы Франтишки не было вовсе? Она так часто помогала успокоить Петера, но достаточно ли её за это благодарили? Пусть она и руководствовалась чувством вины, задумывались ли мы хоть раз, каково ей было? Потому что в ту минуту я, способная лишь наблюдать за тем, как Кир страдает, ощущала жгут, что всё туже стягивал мою поясницу, врезался в кожу и, если бы я перестала сопротивляться, уже бы разорвал меня пополам. Не слишком ли многое мы возлагали на плечи Франтишки?
— Поедем?
Синие глаза Марии смотрели на меня, но как будто не видели. Моргнув несколько раз, она смахнула со лба чёлку и коснулась мочки уха. Петер уже садился в машину.