– И как тогда фильм восстановили? – спросила Камила.
– Его не восстанавливали. Флаэрти погрустил немного, снова поехал к эскимосам, прожил с ними еще полтора года и снял новый фильм.
– Почему ты вспомнил об этом? – Камила погладила учителя по плечу.
– Мы все начнем заново! – твердо сказал Альберт. – Мы – человечество.
Филип хмыкнул. В истории про киношника никто не погиб. Просто пленка сгорела. Не квартиры с людьми, а пленка.
Он уронил руки на колени. Перед внутренним взором мелькали люди. Индийская пара из бакалейной лавки. Стриптизерша со счастливыми кубиками на скальпе. Студентка с афрокосичками. Умирающий автоматчик. Застрелившийся капитан.
Филип смотрел на полотна. В какой-то момент Яна ожила, как невесомое перышко, спланировала с холста. За ней спрыгнула другая Яна – более зрелая. И третья Яна покинула парковую скамью.
– Мне так жаль… – тихо проговорил он.
Девушки окружали его. Локоны плавали в серой дымке, будто странные рыжие водоросли. Локоны пробивались из ран в предплечьях и тоже струились вверх. Героини картин, его Яны, льнули к ногам, скользили юркими пальцами по штанинам, обнюхивали пальцы.
– Усни, – шепнули на ухо ледяные губы, – и луна пойдет на убыль.
– Двух минут достаточно, – проворковала, дохнув ароматом мыльной воды, последняя из Ян, написанная за месяц до смерти.
В черепе щелкнуло.
Филип яростно взъерошил волосы.
Яна, растиражированная на холстах, не шевелилась. Фантомы сгинули. За занавесками ползло предрассветное марево.
– Мы пережили ночь, – сказал Альберт.
Филип встал, рассеянно обозревая картины. Да, он был гораздо опытнее и выносливее в вопросах бодрствования, но усталость задела крылом и его. Галлюцинации… зрительные и осязательные… Что будет дальше?
– Я разбужу Корнея, – вызвалась Оксана, выключая плеер.
– С меня завтрак… – зевнула Камила. И добавила, проморгавшись: – Где Вилма?
– Наверное, принимает душ.
Корней уже сидел на кровати и избавлялся от пут. Оксана бросилась к нему, обняла:
– Ты проснулся!
– Никто прежде так не радовался этому факту. – Корней поцеловал Оксану в краешек губ. Филип заметил, как девушка зарделась.
– Как вы? – виновато спросил Корней.
– Ты проспал все веселье, – сообщила Камила. – Альберт учил нас танцам. Потом мы играли в города и в пантомиму. И выхлебали столько кофе, что я не усну до заморозков.
Филип оставил их обсуждать уникальность Корнея. Пошлепал по коридору туда, где час назад ласкал изнывающую от страсти Вилму.
Ванная была наполнена. Розовая пена таяла на чугунных бортах. Настырно капал кран. В багровой воде лежала Яна. Рыжие завитки отяжелели на голых плечах. Бритва, прогулявшись от ладони до локтевого сгиба, распорола веснушки, которые так любил Филип.