Он ждал во мраке подходящего момента. Когда здоровяк и старая сука отчалили, подкрался почти вплотную к мутанту. Он слышал, как трещит хворост в костре и как мутант щебечет с молодой сукой по-русски. Тискаются, не ведая, что в десяти метрах от них смерть поднимает «Глок» и берет на мушку курчавую голову.
Надо было стрелять сразу, а он боялся промазать. Решил приблизиться, чтобы наверняка, чтобы уложить двумя выстрелами голубков – он уже выбрал бревно, из-за которого расстреляет прибежавшего на шум здоровяка.
Случилось внезапное: молодая сука уснула. Адамов наблюдал, как всполошившийся мутант волочит ее к берегу, купает.
Адамов подумал: пусть убьют друг друга, меньше возни.
Вот тогда-то и зажглась вся эта иллюминация.
Ночь дала деру. Словно метеорит рухнул в озеро или рванула бомба.
Источником света был мутант.
Обалдевший Адамов видел пламя, струящееся из пор, из волос, из пылающих глазниц, – оно перетекало на молодую суку, облачая ее в сияющие доспехи.
Адамов побежал прочь.
Припаркованный у осинника автомобиль тоже сиял. Руки Адамова испускали золотой дым – он водил ими в воздухе, рисуя замирающие на мгновение узоры.
Магия, колдовство, чертовщина.
Вскоре свет померк, и вновь воцарилась ночь. А за ней буднично и заурядно наступило утро.
Возле Цвикова закончился бензин. Адамов брел по обочине шоссе. Направлялся к немецкой границе. Его мучала жажда. Голод терзал кишки. Во рту было горько от таблеток, которые он раскусывал зубами.
– Капитан!
«Не отзывайся, это мираж».
– Капитан!
Адамов плюнул. Пересохшая губа треснула.
На лужайке под сенью липы стояли раскладной столик и пара пластиковых стульев. Человек в костюме цвета морской волны приветливо махал, приглашая к столу.
Адамов поковылял по сочной траве.
Лысеющий яйцеголовый тип позаимствовал лицо у городского дурачка Кусаки. Но дураком он точно не был. Глаза под проволочными очками выдавали недюжинный ум. В реальности (если это была реальность) Отто Леффлер оказался чертовски высоким.
– Вы завтракали?
Адамов уставился на тарелки с яствами. Аромат будоражил нюх.
– Прошу вас! – Леффлер отпил кофе из смехотворно крошечной чашки. – Разделите со мной трапезу.
Повторять не понадобилось. Адамов рухнул на стул и, как собака из миски, принялся поедать мясо. Бедрышки кролика, политые вином и бальзамическим уксусом. Вкуснейший телячий шницель в панировке с начинкой из сыра и ветчины. Тушеная говядина по-бургундски. От тягучего соуса язык приклеивался к небу.
Леффлер улыбался, глядя, как Адамов лакает бульон, крошит свежую булку, руками выгребает нежное филе сибаса.